Держа океан (ЛП)

Я тоже послал ему смс, но он не ответил. Я начал раскачиваться и напевать, а когда уже начал хлопать руками, Алтея спросила, что случилось, и я показал ей телефон. Алтея прочла сообщение, и лицо её стало испуганным. Она показала смс моей маме. Но лицо мамы не стало таким же испуганным, как у нее. Напротив, оно было невозмутимым. Именно с таким лицом она ходила на работу, ведь она врач. Она нажала на набор номера и набрала три цифры: 911.

Глава 10

Джереми

Не думаю, что люди понимают суть суицидальных мыслей. Они думают, что каждый, предпринимающий попытку суицида, пытается привлечь к себе внимание, но в английском языке для меня не хватит слов, чтобы объяснить, что это в корне неправильно. Чтобы говорить об этом, вообще не нужно использовать какой-то язык.

Для начала, когда кто-то находится в депрессии, настоящей депрессии, их мысли путаются. Существует купол, о котором я рассказывал Эммету, не пропускающий в себя внешние раздражители. Что я не рассказал ему, так это то, что иногда купол мне нравится. Иногда, находясь в нем, я чувствую себя хорошо, потому что никто не может меня достать. Проблема в том, что, хоть тебя и оставили в покое, ты находишься там наедине с собой. Ты находишься наедине со своим собственным мозгом, а мозг депрессивного человека вытворяет поистине сумасшедшее дерьмо.

Когда я посмотрел «Гарри Поттера», и на экране появились дементоры, я понял, что чувствую себя так все время, за исключением того, что у меня нет Патронуса или шоколада, которые заставят меня чувствовать себя лучше. На самом деле, когда я особенно подавлен, вся еда на вкус однообразная и мерзкая, и людям приходится кричать на меня, чтобы заставить съесть хоть что-то. Депрессия — это толпа дементоров, которая живет у тебя в голове двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Они всегда внутри стеклянного купола и могут нашептывать тебе всякие плохие вещи, когда им того захочется. Иногда я могу послать их к черту, но со временем начинаю путаться в том, что реально, а что нет. Иногда я не знаю, является ли шепот в моей голове отголоском чего-то, что я видел или слышал, или это говорит со мной депрессия. Мне все кажется настолько реальным, что я не в состоянии видеть, что это неправда. Иногда я стою в этом шаре, моргая и волнуясь о том, насколько сильно я одурачен своим собственным мозгом.

Я не знаю, почему мой мозг шепчет мне такие гадости, почему он так невероятно груб со мной, но это так. Мой мозг травит меня, не оставляет в покое. Моя депрессия говорит мне действительно плохие вещи, и я пытаюсь не верить, но со временем ситуация становится похожей на игру, в которую вы играете с детьми: вы говорите «да», а ребенок говорит «нет», но после нескольких раундов вы переключаетесь на другое слово, однако ребенок перестроиться не успевает и в итоге, попавшись, говорит «да».

Иногда моя депрессия обманывает меня. В день, когда мама Эммета позвонила в 911, она меня обманула так, что, если бы мама Эммета не сделала тот звонок, я был бы мертв.

Мо дня, когда моя мать, крича, выгнала Эммета из нашего дома, голоса в моей голове ужаснее некуда. Эммет писал мне каждый день, иногда несколько раз в день, но в перерывах, когда он этого не делал, мои личные мозговые хулиганы говорили мне, что он никогда не напишет снова, что он не хотел зависать с неудачником, у которого была такая стервозная мать, что он не хотел быть парнем того, кто даже не может противостоять ей. Хулиганы говорили, что я урод. Говорили, что моя мать права во всем, кроме Эммета, он был прекрасен, а ужасным был я. Я пытался бороться с ними. Пытался слушать Эммета. Но хулиганы живут в моей голове, а Эммет мог со мной только переписываться. Я убедил себя, что Эммет просто хотел заставить меня чувствовать себя лучше, но не любит меня, не хочет быть со мной, он пожелал бы, чтобы я ушёл и оставил его в покое.

Мой мозг шептал весь день, каждый день о том, что, если я уйду, это будет во благо. Печальная правда заключается в том, что я думал, как себя убить так же, как Эммет подсчитывает вещи.

Я никому об этом не рассказывал, меня сочли бы странным или заперли, но это правда. Как правило, для меня думать о самоубийстве подобно игре, вроде разговоров людей о том, где бы они спрятали тела, если бы убили кого-то. Конечно, они не думают об этом постоянно, а я вот думаю о том, как мне себя убить, каждый день. И я исследовал разные способы.

Я знаю, что не стоит пытаться передознуться «Тайленолом». Это ужасно больно и долго, и это невозможно изменить. У нас нет пистолета, да и не думаю, что я справился бы с шумом от выстрела. Хотя, сделай я все правильно, я услышал бы его всего один раз. Кровь вызывает у меня отвращение, так что порезы на запястьях исключены.