Деревянный хлеб. Части 1-4

— А то, что будет? — ты попугай меня, напоследок. О совести напомни, о патриотизме и советской Родине. До чего же тошнит, когда такие бессильные болтуны, не сумевшие, «при демократии», даже на новый «Мерс» заработать, начинают учить молодежь, как правильно жить. Уже 16 лет, как нет их Союза… Пора привыкнуть, что в критический момент надо не сопли жевать или законы мусолить, а действовать. Быстро и решительно…

— Всю оставшуюся жизнь будешь локти кусать, — чуть промедлил и таки добавил ожидаемое, — Дура…

— Вы меня пропустите? — пробираться мимо рассевшейся у дверей туши унизительно. Пусть сам выйдет.

— Его сейчас убьют… — словно не расслышал… Что?! Так не грозят. Он даже голоса не повысил. Уверен…

— За что? — да убери же, наконец, зад из прохода, лысый старый хрыч!

— Потому, что… — так же невыразительно продолжает собеседник, — Мы братскую могилу специально не стали зарывать, что бы завтра не копать заново. Место для твоего сожителя готово, — что ты сейчас сказал?! — Если хочется — можешь сама глянуть. Я провожу. Нам всё равно по дороге, — у меня противно задрожали ноги.

— Это обязательно? — хотела спросить грозно, но голос предательски дрогнул. Плохо… Показала слабость.

— Полезно, — тяжело вздохнул, — Ваше поколение словам не верит. Приходится обеспечивать наглядность.

Кучу свежей земли, чуть в стороне от тропинки, луч фонаря выхватил из темноты сразу. Зато маленький черный провал ямы оставался незаметным, пока мы не подошли вплотную. Ни столба, ни ограждения. Жуть… Скотомогильники и то аккуратнее оформляют. Какая нелегкая заставила меня подойти посмотреть? Могла бы придержать любопытство. Не в театре… Ох! Запаха пока нет. Тела в глубине налезают друг на друга, блестят зубы в приоткрытых ртах, матово белеет мертвая кожа переплетенных рук и ног. Крови не заметно… Мамочка!

— Проняло? — как я не выронила фонарик, когда меня шатнуло к яме — сама не понимаю. Едва удержалась.

— Зачем они все голые лежат? — кроме хриплого шепота из горла почему-то ничего не вырывается.

— Сама догадайся, раз вся из себя «умная и циничная», — передразнивает старый молодежный телесериал. Уже забыла какой.

— Это было обязательно? — господи, кого я спрашиваю? Убийцы! Ужас, ужас, ужас… Старые полоумные фанатики…

— Когда в Персии, однажды, случился бунт, падишах призвал на службу лучников не моложе 45-ти лет…

— Для устрашения? — надо же что-то отвечать. Зрелище кучи не погребенных покойников отшибло мозги.

— Ради уверенности, что будут строго наказаны все виноватые и при этом не пострадают невинные…

— Я про одежду… — нашел время поучать. Ужас! Они и Володю собираются… вот так? В эту жуткую яму?

— Одежда нужна живым. Мы — нищие. У многих — только то, что на себе. Не говоря о зимнем…

— За что?! — кажется, я узнала одного из лежащих. Пересекались в лагере по работе. Не хочу это видеть!

— За открытое ношение, после объявления военного положения, знаков различия вражеской армии…

— Они же наши, русские! — что он несет?

— «Власовцы», в ту войну, тоже считали себя русскими… «Триколор» и «Курица» — не советские эмблемы. А мы — присягали Советскому Союзу. Попробуйте это понять.

— Какое вы имели право? — бред. Я сплю. Происходящее мне снится. Не могу представить Володю… валяющимся вот так… в яме посреди леса… нагишом…

— Вот и они тоже спрашивали… — невеселый смешок, — Мы честно объяснили — «Господа предатели, опять вернулась Советская Власть. Делайте выводы. Считаем до пяти. Другие бы считали до трех…» Те что в яме — попытались оказать сопротивление. Это карается… Смертью.

— Какие выводы? — разговаривать с сумасшедшими вредно. Безумие заражает, — Что им следовало сделать? — представила себя… среди злых пожилых дядек с ружьями и красными повязками.

— Для начала — привести форму одежды «в соответствие с новой реальностью»… Или умереть… Большинство — догадались сами… Так спешили, что отрывая шевроны ногти ломали. Ведь интересно, никто их власовскую форму надевать не заставлял. Все на одинаковых фильмах «про войну» выросли и знают, как на Руси с изменниками поступают. Ради денег эти мундирчики напялили. Однако, про то, что за ношение подобной одежки на территории СССР полагается убивать на месте — вспомнили с больши-и-м трудом. До майора Логинова, например, дошло только после двух поджопников… Тугодум!

— Вы думаете, что Володя согласится на унижение? — да-с… вот оно. Доигрался… Стравил «штабных» с «космонавтами», называется. Выпустил джина из бутылки…

— Сама решай… — фонарик я выключила. Глаза привыкли к темноте. При свете Луны видно, как инженер ежится, пряча в карманах озябшие руки, — Нам сейчас дорог каждый.

— Не согласится, — даже не представляю, как ему такое предложить. Проклятая яма с трупами совершенно выбила меня из колеи.