Деревянный хлеб. Части 1-4

Говорят, что сам Володя и спихнул… Могу представить — почему. Плывущим на запад вредно узнать, что их товарищи в лагере оставлены практически без еды. Это разрушит «легенду» о планомерном ходе операции по «спасению экспедиции методом её рассредоточения». Прочесывавших берег солдат и ополченцев (мужиков с красными повязками) фигурант попытался встретить огнем. Наверное, ничего хорошего от такой встречи не ждал… Его убил снайпер… С кручи… Говорят, что там была грамотно оборудованная позиция и много боеприпасов. Да-с… Узнаю Володю. Даже из досуха выжатого и выброшенного за ненадобностью человека, можно получить ещё немножко пользы, для себя лично. Так фашисты оставляли «в заслоне» смертников-штрафников, прикованных к пулеметам. Мир не меняется…

«Дознавателя» (как представился мне в конце бесконечного рабочего дня по телефону незнакомый хрипловатый голос) пришлось пригласить в гости. Терпеть ненавижу разговаривать в темноте. Свет, как теперь объявили, будет подаваться по графику. Днем — в служебные помещения и на рабочие места. Вечером — в жилой сектор. Круглосуточно — на узел связи, в штаб и караулку. Строгая экономия остатков горючего. Военное положение не только пережило смену власти, оно получило «высочайшее одобрение» от Соколова. К облегчению Смирнова, как я слышала. Полковник теперь — «главный военный начальник», а политику (с ответственностью) спихнул на главу Совета… Хорошо устроился. Умеют же некоторые. Как говорил папа — «от Ильича до Ильича, без инфаркта и паралича».

Полный лысоватый мужик, почти домашнего вида. Деловито отрекомендовался по фамилии — Ахинеев… Надо понимать — тот самый «возмутитель спокойствия инженерных масс», о котором упоминал Кротов… Долго вертелся на тесноватом для него откидном стульчике (буду я ещё всяким предлагать сесть на Володину койку) и начал с фокуса. Из кармана мешковатой куртки выложил на стол пистолет Макарова и одну обойму к нему.

— У вас, Галина — работа ходячая. Караул к каждому специалисту мы приставить не можем. Пользоваться умеете? — если я ждала разговора, то совершенно в ином стиле, — Безоружным выходить из лагеря запрещено…

— Спасибо, — ошарашил, нет слов. Это, после утренних расстрелов (охота, ха), «члену семьи главного врага народа», — Угостить, извините, нечем (кстати, чистая правда), — я и сама-то возвращаться сюда не собиралась.

— Ещё надеетесь, что он придет? — хитро кивнул на аккуратно застеленную свободную лежанку «жилого модуля», — Только, прошу, не врите, что полковник ФСБ согласится спать под этаким одеяльцем… Вещи с ночи вынесли? — вся моя маскировка подготовки к отъезду накрылась медным тазом. Зря я шпиона в дом пустила…

— Да! — само вырвалось. С вызовом ответила, — Имею право, если что… Хоть и по документам прикрытия, я его жена… Ой! — уже проболталась. Вот, как бывает, если заранее настроишься на допрос. Забываешь, с кем говоришь. Он ведь не коллега Володи. Он вообще левый тип. Непонятно чей подручный. Боже, что я наделала!

— Правильно надеетесь, — словно гвоздь в мою голову вколотил, — Больше ему деваться некуда. Вернется…

— ??? — ох, по-разному со мною разговаривали, но так дергают за нервы — впервые. Едва на месте усидела…

— Накрылся их сплав по Ангаре. Есть свежий радиоперехват, — буднично выдал самозваный дознаватель и полез в другой карман куртки. Добыл маленький потертый термос, отвернул крышку — Копорский чай будете?

— ??? — первый раз такое название слышу.

— Дикий кипрей. С вашей подачи, Галина, мы тоже поэкспериментировали с местной растительностью. Вроде получилось. Руками растирали… Хоть стаканы остались? — сам же видит, стоят на полочке в головах. Издевается…

— Что с ним? — имени не называю. Боюсь сглазить. Раз гость явился «с миром» — попробую что-то узнать.

— Живой, — от разливаемой горячей жидкости идет пар и незнакомый карамельный аромат, — Попробуйте, без сахара… — смешок, — Пора привыкать к скудной жизни, — заметил моё жадное внимание, — Ну, невозможно плавать по Ангаре начала XVII века по картам из современности. Иркутской ГЭС — пока ещё нет. Река бурная, с порогами и скальными выходами, в том числе — на середине русла. Размолотило их плоты на камнях в щепки.

— И что? — так вот ты какой, ужас. Представила Володю, барахтающегося в ледяной воде — сердце замерло.

— Пока ничего. Судя по данным радиоперехвата, ваш супруг, — многозначительно смерил меня взглядом, — завладел надувной моторной лодкой и в настоящий момент направляется сюда. А спасать терпящих бедствие «плотогонов» не стал. Судя по ряду признаков, о возможности крушения он знал и был к нему готов заранее…

— Что вам от меня надо? — главное — я выяснила. На меня — ничего нет. Будь иначе — не лежал бы на столе пистолет, — Я вам ничего нового не скажу. Просто не знаю. Вообще ничего не знаю, — молчание, — И не знала…