Деревянный хлеб. Части 1-4

— Население бомбоубежищ составляли две непримиримо враждебных категории граждан. С одной стороны — «местные», с другой — «понаехавшие». Первые туда периодически спускались, вторые в этих самых бомбоубежищах жили. Со всем скарбом, плотно оккупировав исправные нары, стулья, кровати и прочую мебель. Естественно, занимая самые сухие и относительно теплые места подземелий. Сначала — доходило до драк. От взаимного непонимания, переходящего в глухую ненависть. Потом — установилось злобное взаимное игнорирование. Потом, для «коренных» — все подвалы превратились в запретную зону.

— Страшные вы вещи рассказываете… — поежился завхоз.

— Самое страшное ещё впереди, — ободрила его внучка секретного академика, — Я там, в архивах НКВД много интересного попутно нарыла. Так вот, кому выпала «жизнь в подвалах» — это ещё счастливцы! Сотни тысяч людей повстречали первую блокадную осень в импровизированных «землянках», которые они самоуправно оборудовали в многочисленных «перекрытых щелях» (типа тоже предназначенных для спасения от бомбежек). Как современные московские «чернорабочие» живут в земляных норах, прямо на территориях строек. Один из наиболее знаменитых в Блокаду «подземных городов», с сентября 1941 года — располагался на «Площади жертв Революции». В примитивных «щелях», а фактически под открытым небом (в земляных ямах, кое-как укрепленных досками и присыпанных слоем грунта) — ютились старики, взрослые и дети. Соседние «щели» они использовали, как помойки и уборные. Ближе к зиме — там, тоже безо всяких разрешений, складывали трупы умерших. Сходные «земляные поселки» возникли повсеместно. В парках и скверах, на площади перед Казанским собором и в Александровском парке на Петроградской стороне… Ни власть, ни милиция — ничего с этим «самозаселением» бомбоубежищ поделать не могли… Наверное, и не хотели. Резонно воздерживались от любых резких движений. Ситуация висела на волоске.

— В смысле?

— Инерция мышления. Все участники и очевидцы трагедии — были привычно уверены, что власть «всё урегулирует». И даже примерно догадывались — как. Отчего вдруг захлестнувшее Ленинград нашествие голодных и бездомных — раздражало «коренное население» неимоверно. В любой момент — оно грозило обернуться «принудительным уплотнением»… Великолепно знакомым всем «коренным», по эпохе Гражданской войны и послевоенной разрухи, когда «законным» хозяевам любых квартир пришлось изрядно потесниться. И пустить в свои хоромы обитателей уже упомянутых подвалов. До революции — они совсем не пустовали. О чем «культурные ленинградцы» в 1941-м изо всех сил старались забыть. Представляете?

— С трудом…

— Роман «Машина времени» Герберта Уэллса — плиз! Взаимные отношения между элоями и морлоками — бледная тень чувств, которые испытывали друг к другу эти две категории «блокадников».

— Шуточка получается совсем не смешной… — поиграл желваками каудильо.

— А то! — согласилась Ленка, — Дополнительную пикантность ситуации придавал факт, что подавляющее большинство «понаехавших», совсем недавно, считанные дни и недели назад — являлись элитой советского общества! Так сказать «солью земли». Правда, провинциальной. В эвакуацию удирали семьи руководителей, командиров армии и сотрудников спецслужб. От немцев им ничего хорошего ждать не приходилось. А тут лютый облом! От родного советского государства — им тоже не перепало ничего! Можно предположить, что пока у бывших хозяев жизни водились золото и деньги, не иссякли знакомства и связи — городские власти наблюдали за их постепенным угасанием сквозь пальцы. Ничем не помогали, но и особенно не щемили. Так сказать, предоставили собственной участи.

— Как-то совсем непохоже на наших начальников… В июне они были звон какие бойкие.

— Так элементарно же! — хихикнула филологиня, — Понятно, что «понаехавшие», словно капризные дети в магазине игрушек, попытались разыграть публичную истерику. Максимально театрально и «политически остро». За долгие годы у власти люди привыкли, что «доброе советское государство», любые их «хотелки» — исполняет мгновенно! Как добиться своего? Надо загнать ситуацию в безвыходный тупик и потом, как можно громче заорать — «Вот, посмотрите, семья секретаря энского райкома ВКП(б) вынуждена ждать ордера на жильё в мокрой земляной яме посреди Ленинграда!» Строчить телеграммы или обрывать телефоны в «инстанциях», информировать и сигнализировать. Главное — правильно обратиться.

— Логично…

— А вот и нет! Как уже сказано, с 16 сентября 1941 года в Ленинграде отключены все домашние телефоны. Послать телеграмму — невозможно. Почта работает, но все письма перлюстрируются. А самое главное, бывшим советским начальникам не к кому стало обращаться. Буквально! Адресат выбыл.

— ???