Деревянный хлеб. Части 1-4

— Народ всегда и везде одинаковый! Налет столичной культуры сбивает с толку. Надо учиться эту помеху преодолевать. Ради ясности мышления… Различия между рафинированным «питерским интеллигентом» и каким-нибудь грязным кочевником-скотоводом, если присмотреться — минимальны. Они оба, с раннего детства, зверски социализированы по «вертикальному типу». Уверены в своем «исконном благородстве» и праве даром получать самое лучшее. В сходных обстоятельствах, ведут себя абсолютно одинаково. Смертельно голодные «блокадники», например, добровольно (!) вымерли, сидя ровно на жопе (пардон, лежа дома на диванах и слушая по радио стишки Ольги Берггольц) — в окружении бескрайних зарослей съедобных дикоросов. Прекрасно зная, что те — съедобные! Им было противно даже думать (!) о самопрокорме… Ущерб «столичному статусу»! Про вероятность собственноручной же возни с грибным компостом в подвалах — вообще молчу. Вы думаете, их лень и дурость — есть исключительный феномен?

— ???

— Слышали вот это стихотворение?

По теченью Онона то вверх, то вниз
Все бродила она, кочевала.
Что в степи съедобного было,
Тем детей она и кормила.
Дни в пути, в трудах проводила.
От рожденья упорная мать Огэлун
Шла не знающим устали шагом,
С суковатой дубовою палкой в руках,
По ложбинам да по оврагам,
Вверх и вниз… Набравшись терпенья,
Все искала, копала коренья.
Было трудно ей, горько было,
Но достойных сынов вскормила.
От рожденья прекрасная, мать Огэлун
Берегами речными бродила,
Собирала по осени дикий лучок,
Даже рыбу удою удила.

— Извините за корявый стиль. Тройной перевод. По «старомонгольски», наверное — оно звучало красивее. Это — «Сокровенное сказание». Детство Темучина. Самый известный «первоисточник» из сохранившихся. Обратите внимание — дело тоже было осенью. На берегах реки Онон и в низменностях («ложбинах и оврагах»). За пропитанием мать будущего Потрясателя Вселенной ходила пешком. Не было ни лошади под седло, ни другой скотины под вьюки, повозку или волокушу. Пусть меня поправят, вроде бы ловить и есть рыбу, для «благородного степняка», там и тогда — несмываемо лютый зашквар.

— Странный перевод… Особенно — про «дубовую палку». Дубов в наших краях вовсе не было. До появления переселенцев из Центральной России. Вымерзли начисто, в последнее Оледенение. А так — довольно толково. Без скотины в степи — не жизнь, а горькая морока. И корешки — не еда…

— Я про психологию «священного канона».

— ???

— Смотрите! Чингис-хан для всех восточных степняков — священный предок и авторитет.

— За бурятов-булагатов — не скажу, у тэртэ, шошолоог и хонгодоров — вполне. И что?

— Казалось бы, в голодный год — можно и уподобиться великому родственнику. Не до жиру, быть бы живу. Тем более — спасая самого себя, любимого. Ну, вам лучше знать, как отреагирует местный распальцованный басурманин на попытку (от чистой души) накормить его камышовыми корешками.

— Эмо чо! Хех… Плохо он отреагирует. Будет отбиваться руками и ногами, орать как будто его заживо выворачивают наизнанку, но жрать всё равно не станет. Разве связать и пропихивать палкой. А потом — обязательно попытается зарезать. Смертельная обида! И по фиг ему любая память о Чингис-хане. По доброй воле, он скорее сам кого-нибудь зарежет и съест. Так можно. Это нормально. Понятно, тема публично не обсуждаемая. Только среди своих, в близком кругу. Ну, или когда поймают за людоедством с поличным… Тут — да. Ах, да как же он мог?! А мы — ничего-то не знали! Хотя, все знают всё и про всех… Просто чужим — стыдной правды никогда не скажут.

— Обязательно человека?

— Хы… Если нет под руками барана. Конь, это друг и ценное добро. А чужак — мясо. Эти оглоеды — привыкли есть мясо каждый день. Долго обходиться без мяса — они не могут. Физически! Чисто «ломка» начинается, как у наркоманов. Даже в литературе описано. Повезло, кто не сталкивался.

Поворот разговора в эту сторону мне категорически перестал нравиться. Вообще! А на меня уставилось сразу несколько пар глаз. И все молчат… Ждут. Понятно чего ждут. Господи-боже…

— Вы вообхе о хем? — черт, снова, как тисками, горло перехватило…