Деревянный хлеб. Части 1-4

— У нас прямо сейчас «цивилизационная вилка». В миниатюре. Повторение выбора пути, которое человечество делает раз в несколько тысяч лет. Честно! Можно развивать технологии добычи и переработки природного сырья, а можно — «социальные технологии» (политические приемы организации, селекцию сортов, агротехнику) и средства вооружения… Обыкновенно люди выбирают последнее. Отчего результаты — не радуют. Такой уж на Земле, за последние 10–12 тысяч лет, сложился «цикл культуры».

— Это, если использовать базовое значение термина? — сделала стойку Ленка.

— Ну, да. Исконное, латинское…

— Так… — филологиня задумалась, — Впервые слово «cultura» встречается в трактате о земледелии Марка Порция Катона Старшего (жившего в 234–148 годах до новой эры). Его труд «De Agri Cultura» (по-русски звучит, как «Основы земледелия») — самый ранний памятник латинской прозы, кстати. Латинское значение — значительно шире. «Cultura» — это не только «возделывание земли», но и воспитание, образование, развитие общества, почитание науки. Оно и у нас, похоже, в принципе…

— Разве «цивилизация» и «культура» — не одно и то же? — озадачился каудильно.

— Никак нет, гражданин-начальник! — влез в нашу высокоученую дискуссию Плотников, — «Цивилизация возникает там, где умирает культура». Это вам — не абы кто брякнул, а целый Освальд Шпенглер, — и победно смерил кошачьим взглядом потерявшую дар речи филологиню, — У меня, барышня, два высших, и два средне-технических образования… По первому гуманитарному — я вообще антрополог.

— П-п-почему? — вот тебе и рубака-казак из сибирского захолустья. Ленка смутилась.

— Шпенглер доказывает, что «цивилизация», как этап развития общества — постепенно сменяет и вытесняет «культуру». Высшая форма «цивилизации» — это «государство», где не востребован творческий потенциал отдельной личности. Там всем правит мёртвый и бесчеловечный «священный канон».

Соколов, с чувством, воткнул бывший канцелярский инструмент в некогда его родное пластиковое гнездо органайзера. Щелчок звонко треснувшего пластика неприятно ударил по ушам. Сила у человека есть, однозначно. Сейчас опять мне за всех отдуваться…

— Галина, вы о чем?

— О «вершках» и «корешках», естественно. Выбор между ними — никак не может сделать человечество. Отчего нас, практически весь Голоцен, скорее всего задолго до него — корчит, плющит и колбасит. «Культура» — наука о получении всего необходимого собственными силами. «Цивилизация» — наука отнимания нужного у окружающих, силой оружия, — усы каудильо сердито зашевелились, — Один маленький пример! Анатолий Михайлович, вы долго свой кинжал из напильника вытачивали?

— Это не кинжал, а бебут. Вы еще пальму не видели…. Их из напильников не делают. Еле-еле, кое с кем… — Лев Абрамович возмущенно фыркнул, — я честно договорился, что пару пластин рессорной стали — оставлю себе. На обзаведение.

— Теперь кое-кто уверен, — в свою очередь фыркнула Ленка, — что его обманом лишили самого ценного. Ибо сказано — «Когда казак родился — еврей заплакал…»

— Это при том, что запасать всякое годное железо я начал самовольно. После первого опыта «сидения в отрыве». И по первому слову — всё скинул в общак. Там много хорошего было. А так ничего особенного — на три часа работы. Молотком у горна и доводка на точиле. Деревяшки на отделку уже здесь добыл. Кедровое полено на ножны, береста на рукоять.

— То есть, мысль обзавестись оружием возникла сразу? А мысль о терке для получения крахмальной массы из корней тростника — не возникла вообще? При наличии материала и прямых руках?

— Ну, да… насчет оружия мысли меня никогда не покидают. Просто, где не принято носить тесачину — носят отвертку. Любой глаз на выбор, чо…

— Вячеслав Андреевич, его никто за язык не тянул! Тут — очень глубокая психология.

— Касаемо же терки скажу так — если жрать эту покасть всей толпой, то да поможет нам мой прапрадедушка Герасим Плотников Красный и все его три мельницы.

— Какой прелестный диалектизм! — белозубо восхитилась филологиня, — «Покасть» — это слово, обозначающее нечто дельное, но на вид или на вкус противное, да?

— А ещё — хорошего, но безалаберного человека… Либо — такого же духа местности.

— Причем здесь мельницы? — поморщился Соколов.

— Тут подходящего песчаника до фига и больше, жернова, а как привод замутить так у нас здесь инженеров каждый второй не считая каждого первого.

— Вот, вы тоже не понимаете тонкости задачи. Нам нужна не каменная «зернотерка», а скорее «суперовощерезка». Непременно — с водяным охлаждением перерабатываемого «продукта».

— Почему?! — когда трое мужиков что-то спрашивают хором, им надо отвечать понятно.

— Физическая химия. В сухом зерне, которое обычно растирают между жерновами, нет особенной угрозы снижения пищевых качеств получаемой муки или крупы. Зерно ломается легко и быстро.

— А если… — на этот раз вопрос прозвучал дуэтом из Плотникова и завхоза.