Депрессия, роботы и один велосипед

– Он и отвечает за имитацию мышления пациента. У нашего робота он пропускает все команды через себя. Значит, когда мы даём ему команду «Сеанс закончен», она обрабатывается логикой нездорового психически человека. Чтобы команды обрабатывались, как надо, мы придумаем способ передать управление от модуля психотерапии управляющему модулю. Надо только понять, как это можно сделать.

– И действительно – как? – поинтересовался Риччи.

Все посмотрели на меня.

– Я вижу только один способ. Сам роботино код писать не может, он использует готовые библиотеки. Это значит, что запускает пациентские сценарии обычная машина состояний, так? Так. Значит, мы можем исчерпать её состояния. И тогда этот модуль передаст управление центральному. Так мы узнаем адрес центрального модуля в оперативной памяти и прихлопнем его.

Ричард и Антонио имели типичный вид гуманитария, который вежливо слушает технаря и изображает понимание. Технари, впрочем, хорошо различают характерный туман в глазах слушателя.

– Это значит, – пояснил я, – что если мы заставим робота выполнить до конца все его сценарии, то получим возможность его остановить. Сценариев много?

– Не больно-то, – сказал Ричард.

– Всего лишь надо сымитировать несколько типов психологических защит, – сказал Антонио. – Вы знаете, что такое психологические защиты, Павел?

– Эм-м-м…. ну в целом…

– Вот, – Антонио повернулся к Ричарду, – я говорил: нет толку от технарей, которые не знакомы с простейшими понятиями из нашей области.

– Ну знаете! – огрызнулся я. – Помогаешь вам после бессонной ночи, а вы мне тут ещё… А вы, позвольте спросить, знаете, что такое полиморфизм, наследование и инкапсуляция? Я преспокойно живу без этих ваших терминов, которые, кстати, не имеют строго научного обоснования. Не больно-то хотелось их изучать.

– Вот! Вы только что применили защиту, которая называется «обесценивание». Только термин относится к внутриличностному конфликту. Допустим, вы переживаете, что у вас не хватает денег на новый автомобиль и начинаете защищаться от отрицательного переживания. Самый простой способ – сказать себе, что виноград зелен, то есть обесценить предмет вожделения. И вы начинаете выискивать недостатки в машинах.

– Но это примитивная защита, – улыбнулся мне Ричард. – Наш робот умеет кое-что ещё. И вы это сейчас на себе испытаете.

– Я? Почему я?

Мы снова обогнали робота по автомобильной трассе на пять миль, чтобы перехватить его у перекрёстка. Из-за порозовевших от рассвета кустов показалась фигурка велосипедиста. Даже издалека было заметно, что робот подзарядился, бодр и свеж. И может быть даже погладил костюм.

В первый раз меня это испугало.

Ричард объяснил, что многие из причастных к делу пытались с ним беседовать. И тех, кого робот уже переболтал, он считал побеждёнными. А потому неинтересными. Нового же человека он попытается переиграть. А значит – будет беседовать. Из новых в компании неудачников остался только я.

В основном игра будет заключаться в разыгрывании психологических защит, а это пугает не больше игры в «Крестики-нолики», если только не включится «отыгрывание вовне», которое предполагает словесную атаку.

– Только словесную?

– Будь уверен.

– А когда включится «отыгрывание»?

Риччи пожал плечами.

– Мы не знаем. Но постарайся не пережать его.

«Бог с ним, – подумал я, – в конце концов, что робот может мне сказать такого, чтобы всерьёз уязвить?»

– Ричард, а куда он вообще катится? – вопрос не давал мне покоя.

– В Виньолу.

– А что ему там нужно?

– Ничего. Это просто часть разученного сценария.

– И его не смущает, что поездка не имеет смысла?

– А тебя не смущает, что твоя жизнь не имеет смысла?

– Умеешь ты приободрить.

– Я шучу. Мы англичане любим шутить с серьёзным видом, не так ли ты сказал?

– Значит, когда он доедет…

– Мы не знаем, что он будет делать дальше. В Виньоле нам придётся его убить…

– Его? Ты хотел сказать «это»?

Ричард не ответил. Что-то в нём изменилось после вчерашней беседы с роботом. Вроде бы даже в бороде прибавилось седых волос. А быть может, она просто выглядела так из-за бледного утреннего света.

– Скажем так, – сказал Ричард, – нам надо спасти его от самого себя.

– Сеанс закончен, – сказал я.

Робот затормозил, спешился, энергичным красивым движением положил велосипед на асфальт и сделал шажок назад – как в танце. Я невольно залюбовался, и робот польщённым взглядом дал мне знать, что уловил моё восхищение.

– Ну что вы, сеанс только начался. День ещё юн. Вы тоже ещё не старик. Мудрости в вас не много. А я ведь ушёл от доктора Фабио Сорцио. И от Нонны Сорцио убежал. И от Антонио Сорелло. И от Ричарда Джеймса – ведущего робопсихолога Европы – я тоже ушёл. Не далее как вчера. Полагаю, ему всё ещё не по себе от нашей беседы. И от вас, Павел, я тоже уйду.

– Но наш сеанс закончен. Я человек. Вы робот. У вас есть только фиксированный набор действий. Он закончится.

– Почём вам знать? Вы не мой создатель.

«Это отрицание, – сказал мне в наушник Антонио. – Пошёл процесс».