Депрессия, роботы и один велосипед

– Это всего лишь программа, – я пожал плечами. – На этом строили защиту от взлома ещё во времена гибких дисков. Проверить как она выполняется – в дебаггере или нет – программа может запросто. Ещё проще вывести грубое сообщение на экран. Правда, я ещё не видел, чтобы программа перед этим водила за нос трёх человек. Но…

Джорджио выматерился по-итальянски, как будто думал, что я его не пойму.

– Вас русских вообще что-нибудь удивляет?

– Да. Нас русских удивляет, зачем вы итальянцы вообще дали этому коду такую свободу поведения.

Джорджио встал с дороги и приосанился.

– Мы делали очень сложный софт, сеньоре. Программа, имитирующая сумасшествие, это нечто сложное. Нам часто приходилось обходить типовые ограничения операционной системы, – начал было Джорджио, но тут Риччи придавил его взглядом. У обычно сдержанных людей есть одно свойство: когда они по-настоящему в бешенстве, то страшно становится всем.

– Этому вашему Пиноккио осталось ехать всего несколько десятков миль, – сказал Риччи, пробуравив взглядом техника, – Мы надеемся, что у него закончится батарея. Он, правда, не дурак, может где-нибудь подзарядиться. У нас такой возможности нет. Пока оно отдыхает, мы будем искать способ выключить это, не прибегая к насилию.

– А если не найдём? – спросил Джорджио.

– Прибегнем к насилию, – ответил Риччи, – например, заставим вас, Джорджио, связать руки вашему robotino и выдернуть предохранитель у него на спине.

– Это незаконно! – возмутился Джорджио.

– Разрешите вам напомнить, создавать его тоже было незаконным, – заметил Риччи металлическим тоном.

– Мистер Джеймс шутит, – успокоил я Джорджио. – Это национальная черта англичан: шутить с серьёзным видом.

– Оу, правда ли это? – поднял брови Риччи.

Я потерял терпение. Пока мы жонглируем шуточками, пытаясь сохранить лицо, машина разгуливает где-то с самодовольной ухмылкой. Я чувствовал, что отключить её на самом деле не сложнее, чем собрать кубик Рубика, при условии, что кубик не будет сопротивляться.

– Всё, я забираю Джорджио, – сказал я, – он нужен мне для анализа данных.

– У нас есть что анализировать?

– Мы изучим то, что удалось выкачать из головы robotino во время отладки.

– Что ж. Желаю вам приятного…

– Погружения в неопрятно написанный код робота-психопата? Благодарю вас, сэр.

Ричард поправил очки и только потом ответил:

– Сарказм это юмор. Юмор это хорошо. Он нам всем ещё понадобится.

Ближе к середине ночи, однако, юмор у меня иссяк. От Джорджио не было толку. От монитора болели глаза. От постоянного бубнения какого-то итальянца, отиравшегося возле машины, трещала голова.

Кто были все эти итальянцы, Ричард просил меня не уточнять. Я и не горел желанием. Психиатры помешаны на конфиденциальности. Психиатры, которые вдруг решились на полузаконные эксперименты, наверное, ещё меньше хотят лишних вопросов. Какую роль во всём этом играл робопсихолог Ричард, я тоже пока не спрашивал. Мне было достаточно, что его слушались все окружающие.

Кроме робота, конечно.

Я выпрыгнул с заднего сидения внедорожника, расправляя затёкшую спину.

– О-ох, – сказал я. – Как там эта поговорочка, Рич? Мария, Иосиф… и овечка?

– Прибережём богохульства на крайний случай, – строго сверкнул очками англичанин. – Лучше скажите мне, что у вас есть план.

– Да, но это будет сложнее, чем я думал.

– Ого, я только что заработал пять евро. Мы с Антонио поспорили, что вы именно это скажете.

– Да?… растерялся я. – Откуда вы знали?

– Все программисты так говорят. Я же рассказывал вам: не бывает никаких робопсихологов. Бывают психологи, которые изучают программистов, которые делают роботов. Разберётесь в программистах – разберётесь в роботах.

Антонио – один из местных коллег Риччи – неприятно ухмыльнулся. Впрочем, в свете фар все выглядели не очень приятно и не очень дружелюбно. Мой ноутбук давал синеватый мертвенный цвет и очки Ричарда поблескивали чуть маниакально, а малознакомая физиономия Антонио была покрыта щетиной и недовольством.

– Итак, у вас есть план, – сказал Ричард.

– План по-прежнему в том, чтобы найти и отключить управляющий модуль. Тот, который подчинил себе психику робота. Это позволит остановить его, не повредив остальной психики. Проблема в том, что когда мы встречаем робота и начинаем с ним диалог, запускается некая подпрограмма… Ну вроде того, как мы моем руки, не уделяя внимания движению пальцев.

– Очевидно, это подпрограмма сеанса тренировочной психотерапии. Он переходит в режим пациента.

– Так вот. Если бы мы могли поймать момент выхода из режима….

– Ха. Он должен выключаться и следовать на склад по команде «Сеанс закончен». К сожалению, у нашего Железного Дровосека своё оригинальное мнение по поводу того, закончен сеанс или нет.

Я сверился со схемой.

– Да вот же, – ткнул пальцем Джорджио, – блок психотерапии встал между анализатором речи и главным управляющим модулем.

– Встал? – переспросил Антонио.

– Ну я его туда поставил, – буркнул Джорджио. – Неважно.

– Минуточку, сеньоры! Что именно делает блок психотерапии?