День числа Пи

– Два, четыре, шесть, – считает нас классная. А ведь правда, вот бы он сейчас остался. А мы бы уехали, отдохнули от него.

…Перед самым началом музыки дирижёр взмахивает палочкой – это называется «ауфтакт», как вдох перед пением; ауфтакт бывает меньше секунды, но музыканты оркестра успевают понять, когда и как им нужно играть, всем вместе.

И я будто услышал этот ауфтакт – ещё ничего не произошло, и я не успел ничего подумать. Просто шагнул из автобуса на тротуар, и всё.

И двери за мной закрылись.

Вот дурацкая шутка! Сейчас ещё правда уедут без нас!

* * *

И они уехали. Я сначала не мог поверить – полный автобус народу, неужели никто не видел, как я вышел! И потом, классная нас считала. Не заметили двух человек!

Ладно я, но Моцарт! Они же глаз с него не спускают!

А этот псих и ухом не повёл. Стоит себе у воды, трогает её кроссовкой. Подошла волна от катера, он не успел отбежать – стоит, рассматривает свои мокрые ноги…

Вот и пусть как хочет теперь! Пусть! Конечно, ничего страшного не произошло – сейчас созвонимся, и за нами приедут. Но я не хочу пока звонить. Я хочу, чтобы он испугался. По-настоящему.

Наконец он оглядывается. Я пригнулся, спрятался за бетонный столбик. Потом смотрю – он всё так же стоит у воды и немного качается с пяток на носки.

А потом он повернулся и пошёл вверх, на тротуар. И дальше, дальше по набережной – идёт и идёт. Я за ним. Потеряется же – что будет делать?

Светит солнце в глаза, и я вижу только силуэт – болтающаяся походка, будто пьяный. И локоть руки – я знаю, он её поджимает, как лапку – запястье вверх, кисть болтается. Идёт, идёт – куда он идёт?!.

Я иду следом за ним, чтобы не потерять. Всё равно он не оглядывается, не увидит меня.

Навстречу старушка с собачками – маленькие, в пёстрых курточках, налетели на меня! Или я на них – словом, запутался в этих поводках, всего на пару секунд. Поднял глаза – где он? А, вот. Идёт, качается.

Я перешёл за ним дорогу – пришлось пропустить светофор, еле догнал! И только когда он свернул в переулок, где нет солнца, – только тут я увидел, что я иду за другим человеком. Это не он!

Я бросился назад, на набережную. Где он, где? Как я мог его потерять?!.

Бежать дальше по набережной? А вдруг он уже не там?..

Мне вдруг перестало хватать воздуха. Совсем. И ноги ослабли. Как он? Что будет, как его искать!

Я облокотился на парапет. Рядом лесенка, ещё один спуск к воде. Вдруг он там? Ну, ведь может же быть, что он там!

…Я побежал туда. И когда увидел его, даже не поверил. Он и правда спустился к воде, стоит себе. Смотрит. Нашёлся.

Мне вдруг до ужаса захотелось его столкнуть. Столкнуть, и всё!

«Поосторожней с ним», – сказала Т.

В голове у меня его музыка. А потом она переходит в музыку Моцарта, настоящего – Вольфганга Амадея, двадцать первый фортепианный концерт, вторая часть.

Нет, он так и будет тут качаться до вечера. Надо его вытаскивать.

– Лёва, не бойся, я здесь, – сказал я и стал спускаться к нему.

Он обернулся, сверкнул на меня глазами, как сумасшедший, и резко выставил вперёд руки.

* * *

Вода горяченная, как кипяток; обжёгся, вынырнул – дышу. Через несколько секунд понял – ледяная. Но жить можно. Ничего. Я стремительно тяжелею – водой наливается одежда, кроссовки… Я хорошо плаваю, но в одежде тяжело – надо же, как глубоко, дна не достать!

Он смотрит на меня сверху. И вдруг я понимаю – мне не выбраться. Я поставлю руку на ступеньки – а он стукнет меня пяткой.

Так-то. Моцарт отравит Сальери и будет жить дальше. Ну, то есть не отравит, а утопит. Ещё лучше.

Тьфу, ерунда какая – я подгребаю к берегу, пытаюсь найти ступеньки, как скользко! Не могу ухватиться. Он стоит и смотрит.

– Чего смотришь! Руку дай, идиот!..

Моцарт смотрит на меня. Это последнее, что я увижу в своей жизни, – огромный Моцарт, как памятник. Где же эти ступеньки, нет их, что ли! Только одна под водой, а дальше скользкий обрыв. Как глупо, я реально не могу выбраться!

…Вдруг он опускается на колени. И протягивает мне руку. Рука тёплая и крепкая, и он тащит меня, тащит.

Никогда не думал, что он такой сильный.

* * *

Стою на четвереньках, отфыркиваюсь, как собака. Меня трясёт. Вода льётся; я выжимаю куртку, выливаю из кроссовок – а остальное как? Зубы стучат – пытаюсь сжать их, и всё равно клацают.

– Что нам делать, что нам делать?.. – спрашивает Лёва.

– Звонить нашим.

Я стою ступенькой выше, с меня течёт. Хлопаю себя по карманам. Нет телефона! Неужели он утонул?

– У меня тоже нет. В рюкзаке остался, – говорит он.

Нет телефона. Вот мы влипли.

Лёва – я вдруг вижу – плачет. Слезами, как маленький. Значит, я старший, должен что-то придумать.

– Поехали обратно в гостиницу, на метро.

Сейчас посмотрю в навигаторе, как ехать. Тьфу! Навигатор же в телефоне тоже!

…Мы выбрались наверх, на тротуар. С меня так и льёт, у Лёвы мокрые колени. Рядом машины стоят, пробка перед светофором.

– Мальчики, что случилось? В воду упали? – приоткрылась дверь маленького жёлтого «Матиза». – Садитесь скорее!

– Я мокрый, залью вам всё, я не могу…

– Поэтому и садись! Бегом!