Дело табак

Среди кустов оказался вход в пещеру. Человеку пришлось бы согнуться вдвое, чтобы протиснуться в эту вонючую нору, и тем самым стать легкой мишенью. Но Ваймс, ныряя в отверстие, знал, что он в безопасности. Просто знал. Знал снаружи, в ярком дневном свете, и внизу, в темноте. Он почувствовал это физически, как только над головой распростерлись крыла мрака, а в ушах зазвучали голоса пещеры. Все до единого.

Пещера внезапно открылась ему во всю глубину, до тех уголков, где текла вода, росли плесень и грибы, а также находились трогательно пустые кладовые и кухня. Разумеется, это — в переводе на человеческий язык. Гоблины обычно ели где могли и спали там, где их застигал сон; у них не было представлений о комнатах, служащих конкретной цели. Ваймс как будто знал это всю жизнь, хотя никогда раньше не бывал в таких местах, которые гоблин назвал бы домом.

Но здесь царила тьма, а они с Ваймсом неплохо понимали друг друга, правда? По крайней мере, так думала тьма. А Ваймс думал: «Черт побери, ну вот опять».

Его слегка потыкали в спину, и он услышал, как ахнул Фини. Ваймс развернулся к ухмыляющемуся гоблину и сказал:

— Еще разок это сделаешь, солнышко, и я тебе башку оторву, понял?

Он сказал именно это и услышал именно это… но что-то еще, не вполне голос, обвилось вокруг его слов, как змея обвивается вокруг дерева, и оба гоблина бросили оружие и выскочили из пещеры. Мгновенно. Они даже не закричали. Потому что предпочли сохранить дыхание для бега.

— Черт подери, командор Ваймс, это же прямо волшебство какое-то, — сказал Фини, наклонившись, чтобы подобрать брошенные топоры. Вглядевшись в густой мрак, Ваймс увидел, как парень ощупывает пол и наконец по чистой случайности, обнаруживает их.

— Положи. Я сказал, положи. Немедленно.

— Но мы безоружны.

— И не смей со мной спорить, парень!

Послышался негромкий стук, когда топоры упали наземь.

Ваймс перевел дух.

— А теперь мы пойдем вперед без страха, слышишь меня, и повидаемся с этим милым старичком, потому что мы и есть закон, понятно? Закон идет куда угодно, преследуя свои цели.

Высота туннеля постепенно увеличивалась, пока Ваймс не выпрямился в полный рост. У Фини возникли некоторые трудности. Позади Ваймса слышались глухие удары и слова, о которых милой старой матушке не следовало даже знать, не говоря уже о том, чтобы слышать. Ваймсу пришлось остановиться и подождать, пока юноша его догонит, цепляясь ногами за хорошо заметные выступы и стукаясь головой всякий раз, когда потолок слегка опускался.

— Шевелись, старший констебль! — прикрикнул Ваймс. — Стражник должен иметь хорошее ночное зрение! Ешь побольше бань-сунь-хрен с морковкой!

— Здесь совсем темно, сэр, я на расстоянии вытянутой руки ничего не вижу… ой! — Фини врезался прямо в Ваймса. И тут воссиял свет. В буквальном смысле.

Ваймс оглядел извилистую пещеру. В ней было светло как днем. Ни факелов, ни свеч, но умеренно яркий свет заливал все уголки. Он такое уже видел несколько лет назад, в другой пещере — в большой пещере, далеко отсюда — и знал, что это значит. Он видел тьму даже лучше, чем сами гоблины. Тьма стала ослепительно яркой в тот день, когда Ваймс под землей дрался с существами — ходящими и говорящими, — которые таились от света и вынашивали темные планы. Но Ваймс сразился с ними и победил, и благодаря этому был составлен и подписан Кумский договор, и древнейшая война завершилась если не миром, то, по крайней мере, условиями, при которых могло прорасти семя мира. Приятно было это сознавать, потому что во тьме Ваймс приобрел… товарища. У гномов было для него имя — Призывающая Тьма. И много объяснений касательно того, что это такое. Демон, падший бог, проклятие, благословение, месть, облеченная в плоть, — правда, плоть всякий раз была заимствованная. Сам себе закон, убийца, а иногда защитник, ну или просто нечто, для чего никто не мог подобрать правильных слов. Призывающая Тьма проникала сквозь камень, воду, воздух и плоть, а также, насколько знал Ваймс, сквозь время. В конце концов, что способно преградить путь существу, состоящему из… ничего? Да, он повстречался с ним, и когда они расстались, Призывающая Тьма — шутки ради, из озорства, назло, а может быть в награду — оставила на нем свой знак, пройдя насквозь и украсив руку Ваймса маленькой светящейся татуировкой.

Ваймс закатал рукав — да, клеймо как будто стало ярче. Иногда он встречал Призывающую Тьму во сне, они уважительно раскланивались и расходились разными путями. Между этими встречами порой проходили месяцы, даже годы, и Ваймс уже думал, что она ушла навсегда, но ее знак оставался на руке. Иногда метка чесалась. В конце концов, это было все равно что держать на поводке кошмар. И вот теперь Призывающая Тьма дала ему способность видеть в темноте. Но погодите-ка, это ведь гоблинское логово, а не гномья пещера. И мысли Ваймса наконец вернулись, зазвучав дуэтом с тихим обертоном: «Да, но гоблины воруют все подряд, командор».