Дело № 1. Рифл Шафл

— Обиделась? Зря! Нормальные должности при царской охранке… Специальная агентура, незаменимые люди! Позволяли полиции создать эффективную систему слежки. Филёры — агенты наружного наблюдения, а стукачи — вспомогательные агенты. Накануне Первой мировой войны насчитывалось семьдесят тысяч стукачей и всего тысяча филёров. Чуешь, Зинаида, какую редкую специальность освоила?

Зазвонил телефон. Зиночка сообразила, что Молин сообщил Кольцову адрес.

— Так что, Зинаида Львовна, когда, говоришь, она отправляется сырьё сдавать?

— Послезавтра, к трём часам… Но ты же не знаешь куда!

— Неважно. Аэлита приведёт.

— Ты её в полицию сдашь?

— Не твоё дело! Скажу одно: эта тётушка нам очень нужна.

— Значит, я всё-таки не зря следила… Хоть бы похвалил! А тебе есть чем похвастаться? — обиженно спросила Князева.

— Есть! Установлен удивительный факт… Как выяснилось, родители Ольги Борисовой — бывшей жены Борисова Михаила Григорьевича — во-первых, являются алкоголиками со стажем, а во-вторых, живут в том же доме, где проживал глава издательства «Марка».

— Они — соседи Марка Израилевича?!

— Абсолютно верно! Соседи, — подтвердил Фёдор.

— Рифл шафл, — неожиданно вырвалось у Зинки.

— Эй, полиглот, на каком языке ругаешься?

— Тасовка, карточная тасовка… Когда все карты следует хорошенько перемешать.

— У тебя есть знакомый катала?

— Кардист! От слова «кардистри» — искусство карточных трюков.

— Ну, теперь мы квиты: я тебе — про филёров, ты мне — про кардистов.

Зинуля встала и походила возле стола.

— Федь, а где у тебя можно переодеться? Я в таком виде в Озёрное не поеду.

— В комнату зайди и переоденься, — разрешил хозяин.

Зинуля забрала из прихожей пакет с вещами и прошла в комнату, притворив за собой дверь. Здесь у детектива также были идеальная чистота и порядок. Зинуля переоделась и, свернув обновки, затолкала их в пакет.

— Федя! — позвала она.

Кольцов остановился в дверях и вопросительно воззрился на женщину.

— У тебя так чисто, ты один живёшь?

— С какой целью интересуетесь?

— Хочу у тебя эти вещи оставить. Но переживаю, вдруг дама сердца, которая здесь порядок наводит, найдёт и ругаться станет…

Фёдор забрал протянутый ему пакет и засунул в нижний ящик бельевого комода.

— Я, Зинаида, убеждённый холостяк: сильных баб остерегаюсь, слабых презираю, а с умными только дружить получается. Дамы сердца — они же дамы постели — естественно, есть, но вопросов не задают. Дисциплина!

— Соглашение?! — Зинка подняла указательный палец.

— Умница, дочка! Оно самое! Быстро учишься! — Он скопировал Зинкин жест.

— У меня ещё вопрос… — Зинуля замялась, почувствовав, что уже пора уходить, но тем не менее решилась: — Что ты думаешь о завещании?

— Начинает раздражать! Кстати, это одна из причин, по которой остаюсь холостяком. Ты соглашение со мной на какой срок составляла?

— На четырнадцать дней, — недоумённо ответила Зина.

— Две недели прошло?

— Нет.

— Всё верно! Поэтому подробный отчёт — только по истечении срока. А там либо конечный результат, либо продление соглашения. На основании изложенного считаю обсуждение данного вопроса преждевременным. Кругом! Домой шагом марш!

— Фёдор, ты таким тоном со мной разговариваешь, будто от меня никакой пользы нет, будто всё, что я тебе рассказала, ерунда…

— Вот, барыня-хозяйка, ваши черевички… До свидания! До связи.

— Шут гороховый! — буркнула Зинаида, когда за ней захлопнулась дверь.

Бородатый консьерж высунулся из окошка.

— Стоять!.. — рявкнул он на Зинку. — Кто такая? Как прошла?

— Я в тридцать седьмую приходила.

Старикан присмотрелся повнимательней.

— Ну-ка стой!

Он позвонил по домофону.

— Фёдор Николаевич, у вас всё в порядке? Извините за беспокойство.

После короткого ответа бородатый облегчённо вздохнул и нажал кнопку, открывшую входную дверь. Раздался писклявый звук, и Зинаида вдохнула свежий весенний воздух улицы.

Глава 18

Она уже двигалась в направлении вокзала, когда зазвонил телефон. На дисплее высветился незнакомый номер. Зинаида нажала зелёную кнопку и поднесла аппарат к уху.

— Зинаида Львовна? — громкий гортанный женский голос с явным акцентом был ей незнаком.

— Да, — насторожённо подтвердила Зинуля.

— Здравствуйте, Зинаида Львовна! Извините, что не позвонила раньше, знаете, замоталась… Неудобно, конечно, вышло…

— Я с кем разговариваю? — перебила говорившую Зиночка.

— Ой! Господи! Вот видите, и представиться забыла… Я племянница Марка Израилевича. Меня зовут Алла. Я, собственно, что сказать-то хотела…

Женщина говорила так громко и быстро, что Зинуля, чуть не оглохнув, предусмотрительно уменьшила звук динамика и ещё раз перебила Аллу:

— Алла, пожалуйста, говорите помедленнее…

— Тут, Зинаида Львовна, такое дело… Вы же понимаете, что наша семья по-своему вероисповеданию иудеи. У нас в Израиле после похорон никаких застолий не бывает. Только трапеза через год. Но дядя Марк… Он — специфичный человек. Это было его право. Я всё понимаю. Но и вы меня поймите! У евреев бывают после похорон шива и шлошим. Понимаете меня? У нас не отмечают девять дней! Понимаете меня? Вы меня слышите?

— Слышу. Но пока не пониманию.