Делай деньги!

Шпулькс взял его в руки и внимательно изучил.

— Я ведь об этом слышал, — сказал он задумчиво. — Витинари в курсе того, что ты замышляешь?

— Господин Шпулькс, не удивлюсь, если он знает мой размер ноги и что я ел на завтрак.

Печатник отложил банкноту, как будто в ней тикал часовой механизм.

— Я понимаю, чего ты хочешь. Такая мелочь — и такая большая опасность.

— Вы возьметесь их отпечатать? — спросил Мокрист. — Не именно эту, просто сделайте пробную партию. Я имею в виду высококачественные банкноты, если я найду художника, чтобы нарисовать их.

— О да. Мы — образец качества. Мы строим дополнительный печатный станок, чтобы соответствовать спросу. Но как же безопасность?

— Что, здесь? До сих пор же никто вас не беспокоил?

— Это верно. Но до сих пор у нас не бывало гор денег, если ты меня понимаешь.

Шпулькс поднял банкноту и отпустил ее. Она мягко спланировала на стол, колыхаясь из стороны в сторону.

— И такие легкие, — продолжал Шпулькс. — Вынести несколько тысяч долларов не составит труда.

— Зато переплавить будет сложно. Вот что, установи новый станок на монетном дворе. Там полно места. Проблема решена, — сказал Мокрист.

— Что ж, разумно. Но станок — слишком большая вещь для перевозки. На это уйдет не один день. Ты не спешишь? Конечно, спешишь.

— Найми големов. Четыре голема перевезут все, что угодно. Отпечатай мне доллары к послезавтрашнему, и первая отпечатанная тысяча пойдет вам на премиальные.

— И куда ты все время так спешишь, господин фон Губвиг?

— Потому что люди не любят перемен. Но соверши эти перемены быстро — и все просто переключатся с одной нормы на другую.

— Что ж, думаю, големов можно нанять, — сказал печатник. — Но я боюсь, есть и другие препятствия, которые будет не так просто преодолеть. Ты же понимаешь, что если печатать деньги, то начнут появляться подделки. Двадцатипенсовая марка, может, и не стоит возни, но взять, скажем, десятидолларовую купюру?.. — Он вздернул брови.

— Возможно, согласен. Будут неприятности?

— Серьезные неприятности, друг мой. Мы можем помочь. Хорошая льняная бумага с орнаментом из рельефных волокон, водяные знаки, спиртовые чернила, почаще менять матрицы, чтобы не стирались, разные хитрости в оформлении… и сделать рисунок как можно сложнее. Это важно. Да, мы возьмемся за твой заказ. Обойдется недешево. Настоятельно рекомендую найти гравера не хуже этого… — Господин Шпулькс отпер нижний ящик стола и швырнул на промокашки лист пятидесятипенсовых «зелененьких» марок с Башней Искусств. Потом он протянул Мокристу увеличительное стекло.

— Тут, конечно, и бумага высшего качества, — сказал печатник, пока Мокрист рассматривал марки.

— Отличная работа. Я вижу все до мельчайших деталей, — выдохнул Мокрист, жадно разглядывая лист.

— Нет, — сказал Шпулькс с явным удовольствием. — На самом деле не все. Но вот с этим можешь увидеть все. — Он открыл комод и вручил Мокристу тяжелый латунный микроскоп.

— Он внес больше деталей, чем мы сами, — сказал печатник, когда Мокрист настроил фокус. — Я не знаю, можно ли добиться от металла и бумаги большего. И я заявляю, что это дело рук гения. Он мог бы выручить тебя.

— Поразительно, — сказал Мокрист. — Мы просто обязаны заполучить его! Где он сейчас работает?

— Нигде, господин фон Губвиг. Он в тюрьме, ожидает казни.

— Сычик Дженкинс?

— Ты сам давал против него показания, господин фон Губвиг, — мягко напомнил Шпулькс.

— Ну да, но я только сказал, что он подделывал наши марки и что от этого могли быть убытки! Я не думал, что его повесят!

— Его светлость всегда очень щепетилен, когда речь идет об измене интересам города, как он это называет. Думаю, адвокат Дженкинса плохо постарался. Все-таки рядом с его работой это наши марки выглядят подделками. Вообще, по моему ощущению, бедняга даже не сознавал до конца, что поступает неправильно.

Мокрист вспомнил влажные, полные страха глаза и беспомощно-удивленное выражение.

— Да, — ответил он. — Возможно, ты и прав.

— Может, замолвишь за него слово у Витинари…

— Нет. Ничего не выйдет.

— А. Ты уверен?

— Да, — ответил Мокрист твердо.

— В общем, наши возможности не безграничны. Мы даже номера на банкнотах могли бы проставлять автоматически. Но рисунок должен быть высочайшего мастерства. Такие дела. Мне жаль. Хотел бы я чем-то помочь. Мы по гроб жизни тебе обязаны, господин фон Губвиг. Нам сейчас поступает столько государственных заказов, что нам не обойтись без свободного места на монетном дворе. Боги, мы же практически государственная словопечатня!

— Серьезно? — спросил Мокрист. — Это очень… интересно.

Шел неказистый дождь. Водостоки захлебывались водой и отплевывались. Временами ветер подхватывал льющийся с крыш водопад и плескал стеной воды в лицо любому, кому случалось задрать голову. Но в такую ночь никто не задирал головы. В такую ночь все торопились, согнувшись в три погибели, домой.

Капли дождя стучали в окна пансиона госпожи Торт, в том числе в окно задней комнаты, где проживал Маволио Бент, с частотой двадцать семь ударов в минуту, плюс-минус пятнадцать процентов.