Делай деньги!

Не то чтобы Мокрист не умел перекладывать обязанности на других. Он это очень хорошо умел. Но талант требует, чтобы люди на другом конце цепочки хорошо исполняли переложенные на них обязанности. А они этого не делали. Это как-то было связано с тем, что Почтамт не поощрял креативное мышление. Письма суются в прорези — все. Здесь не было места тем, кто подходил к делу творчески и совал их в уши, в дымоходы и отхожие места. Им бы пошло на пользу…

Среди бумаг он заметил тоненький розовый листочек с кликом и выхватил его.

От Шпильки!

Он прочел:

Успех. Возвращаюсь послезавтра. Скоро все станет известно. Ш.

Мокрист бережно отложил листок. Совершенно ясно, что она ужасно по нему скучает и не может дождаться встречи, но очень бережно расходует деньги «Треста Големов». И скорее всего у нее закончились сигареты.

Мокрист побарабанил пальцами по столу. Год назад он предложил Ангеле Красоте Добросерд стать его женой, и она объяснила ему, что вообще-то это он станет ее мужем.

Это произойдет… произойдет это где-то в недалеком будущем, когда старшая госпожа Добросерд окончательно махнет рукой на плотный график своей дочери и устроит свадьбу сама.

Но, как ни крути, он был почти женатым человеком. А почти женатому человеку лучше не связываться с семейством Шиков. Почти женатый человек должен быть защитой и опорой. Он всегда должен быть готов подать своей почти жене пепельницу. Он должен быть рядом со своими потенциальными детьми и следить за тем, чтобы они спали в хорошо проветриваемом помещении.

Он разгладил бумажку.

И ночные вылазки тоже нужно прекращать. Разве это разумно? Разве так себя ведут взрослые люди? Разве он пешка Витинари? Нетушки!

Что-то шевельнулось в его памяти. Мокрист встал из-за стола и подошел к картотеке, которую обычно избегал всеми правдами и неправдами. Под заголовком «Марки» он нашел небольшой отчет двухмесячной давности от Стэнли, главного по маркам. В нем вкратце отмечалось, что неизменно большим спросом пользуются долларовые и двухдолларовые марки, и их продажи превышают даже прогнозы Стэнли. Может, марочные деньги были в более широком употреблении, чем он думал. В конце концов, правительство ведь их одобряло. И их легко носить с собой. Нужно будет проверить, сколько…

Раздался деликатный стук в дверь, и вошла Глэдис. С большой осторожностью она несла тарелку тончайших сэндвичей с ветчиной, какие умела делать только Глэдис: положить ветчину между двумя ломтями хлеба и со всей силы прижать ручищей размером с лопату.

— Я Догадалась, Что Ты Не Успел Пообедать, Почтмейстер, — пророкотала она.

— Спасибо, Глэдис, — отозвался он и мысленно встряхнулся.

— Лорд Витинари Внизу, — продолжала Глэдис. — Говорит, Что Не Торопится.

Мокрист застыл, не донеся сэндвич до рта:

— Он здесь?

— Да, Господин Фон Губвиг.

— И ходит тут сам по себе? — спросил он с нарастающим ужасом.

— В Настоящий Момент Он В Отделе Слепых Писем[2], Господин Фон Губвиг.

— Что он там делает?

— Читает Письма, Господин Фон Губвиг.

«Не торопится, — мрачно подумал Мокрист, — как же. Ну, тогда доем сначала сэндвичи, которые мне приготовила добрая тетя голем».

— Спасибо, Глэдис, — сказал он.

Когда она ушла, Мокрист достал из ящика стола щипчики, вскрыл свой сэндвич и извлек из мяса мелкие косточки, раскрошившиеся под бронебойной рукой Глэдис.

Прошло минуты три, когда голем снова объявилась и терпеливо встала у его стола.

— Да, Глэдис?

— Его Светлость Изволит Напомнить, Что Он Все Еще Не Торопится.

Мокрист бросился вниз, где лорд Витинари действительно расположился в отделе слепых писем, положив ноги на стол, с пачкой писем в руке и улыбкой на устах.

— А, Губвиг, — сказал он, помахивая перепачканными конвертами. — Увлекательнейшая вещь! Лучше кроссвордов! Мне вот это нравится: «Рыглк каторыии черз патеку». Я подписал внизу правильный адрес. — Он протянул конверт Мокристу.

Он написал: «К. Свистун, пекарь, Свинячий Холм, 3».

— В городе три пекарни, которые находятся в непосредственной близости от аптек, — сказал Витинари. — Но только Свистун печет эти недурственные рогалики, которые выглядят, к сожалению, так, словно собака сделала свои дела у тебя на тарелке и умудрилась плюхнуть сверху глазури.

— Прекрасная работа, сэр, — проблеял Мокрист.

Из угла комнаты за Витинари с благоговейным смятением наблюдали Фрэнк и Дэйв, которые целыми днями расшифровывали неразборчивые, с ошибками, без адреса и попросту ненормальные отправления, которыми засыпало Почтамт ежедневно. В другом углу Стукпостук заваривал чай.

— Я считаю, весь секрет в том, чтобы поставить себя на место автора, — продолжал Витинари, разглядывая конверт, заляпанный грязными отпечатками и остатками чьего-то завтрака. — Иногда это место может оказаться самым неожиданным.

— Фрэнк и Дэйв успешно расшифровывают пять из шести, — сказал Мокрист.

— Они сущие волшебники, — ответил Витинари. Он повернулся к ребятам, которые нервно улыбнулись и попятились назад, прячась за улыбки, которые остались неловко висеть в воздухе. — Но мне кажется, пришло время их обеденного перерыва.