Deep Utopia: Life and Meaning in a Solved World

Похоже, что по крайней мере некоторые люди испытывают определенное недомогание из-за отсутствия готового субъективного смысла в условиях постмодерна. Это также может быть одной из причин психологической неустойчивости. Если условия становятся неблагоприятными, если человек сталкивается с трудностями или легкие удовольствия жизни перестают его радовать, он может потянуться за какой-то поддерживающей мотивацией - какой-то высшей целью, за которую он может ухватиться, чтобы получить поддержку, спотыкаясь на обломках своей жизни. Но в отсутствие смысла человек хватается лишь за кусок воздуха. Вздохи и стоны множатся в гулких пещерах существования, лишенного смысла.

Не только культурные события могут вызвать кризис смысла; это могут сделать и события в рамках индивидуальной жизненной траектории. Возьмем, к примеру, человека, который упорно стремится к успеху, оптимизируя свое поведение для достижения материального или социального благополучия. Они усердно учатся в школе, посещают соответствующие клубы и внеклассные мероприятия, поступают на нужную программу обучения, затем проходят через ряд стажировок и период работы младшим клерком. Они поднимаются, и в конце концов наступает плато - скажем так, на достаточно высоком уровне, хотя и ниже абсолютного пика своей профессии. Им исполняется пятьдесят, и они начинают задумываться, а стоило ли оно того. Их брак развалился. Они пропустили большую часть взросления своих детей (если у них вообще были дети). Все это время в офисе: дни, месяцы, годы - пролетают мимо, как километровые знаки на шоссе. Шоссе, которое ведет куда?

В период кризиса среднего возраста наш герой осознает отсутствие смысла в своей жизни. Раньше бессмысленность прикрывалась бессмысленными стремлениями. Теперь, когда клей амбиций ослабевает, а надежды на успех в будущем отклеиваются, удручающая реальность их жизни и карьеры, над построением которой они так упорно трудились, становится похожей на цементные стены тюремной камеры.

Заметка о Ницше

Кстати, о Ницше: он, со своей стороны, отвергал внешние оправдания человеческого существования - а значит, мог отрицать, что наша жизнь имеет смысл в том смысле, который я здесь определил.

Главной заботой Ницше было найти или создать другую концепцию, в рамках которой наше существование можно было бы утвердить как желательное. Его, конечно, не прельщала гедонистическая схема оценки или что-то подобное - такая, согласно которой мы могли бы признать человеческую жизнь вполне прекрасной только в том случае, если в ней больше удовольствия, чем боли, или если баланс других подобных обывательских благ склоняется в сторону позитива. Вместо этого, как мне кажется, Ницше хотел, чтобы его утверждение опиралось на что-то очень похожее на смысл, но не на тот смысл, который якобы можно извлечь из самой жизни.

К чему же он обращается? К концепции ценности величия: к вопросу, можно сказать, о союзе между эстетическим и героическим. Именно эту концепцию он приглашает занять места, освободившиеся после изгнания "конвенциональной" морали (а именно современной западной морали, особенно в ее христианской, кантовской и утилитарной вариациях). Стремление к "величию" можно рассматривать как придание жизни некоего смысла.

Как это соотносится с нашей концепцией?

Возможно, мы можем думать об этом так. Ницше не был систематическим мыслителем, но если мы хотим вменить его философии основополагающую аксиому, то это будет предположение, что наше существование должно быть подтверждено.

Ницше исследует последствия этого постулата и обнаруживает, что они глубоки и действительно ошеломляющи. Настолько глубокими и ошеломляющими, что могут оказаться невыносимыми для простых людей. Отсюда его призыв к созданию нового типа существа, обладающего сверхчеловеческим величием, - Übermensch: сапиенса, достаточно усовершенствованного, облагороженного и облагороженного таким образом, чтобы он действительно мог - по-настоящему, глубоко и аутентично - подтвердить свое собственное существование, включая все условия, которые это требует и влечет за собой.

Ницше рассматривает такое глубокое про-отношение к жизни как признак здоровья: человек достаточно силен, чтобы не просто мириться со всем этим, но и позитивно приветствовать это как источник бодрящего вызова. (Идея вечного повторения увлекала Ницше, потому что он считал, что она может служить лакмусовой бумажкой для определения того, соответствует ли жизнь этому высокому стандарту: можно ли пожелать, чтобы она повторилась, в точности и во всех деталях, так, чтобы хотелось проживать ее снова и снова на протяжении всей вечности.)

Теперь мы видим, что в ницшеанском мировоззрении есть два вида потенциального смысла.