Дажьбог - прародитель славян

О чрезвычайной древности этого ведийского мифа свидетельствуют его многочисленные соответствия у других индоевропейских народов, причем не только на уровне сюжета, но и в плане имени главного персонажа. Наиболее близкой аналогией ведийскому мифу является среднеиранское предание о браке Йимы со своей сестрой Йимак, послужившем прецедентом для подобных браков у зороастрийцев[263]. Из этого следует, что первоначально и у индийцев был вариант мифа, где инцест между братом и сестрой все-таки происходит и в результате его возникает человеческий род, причем существовал он в более раннюю эпоху, еще до сложения РВ, где инцест между братом и сестрой отрицается. В несколько иной трактовке этот же момент присутствует и в скандинавской мифологии, где великан Имир (буквально двойное (то есть двуполое) существо или близнец) благодаря своей муже-женской природе оказывается в состоянии в одиночку породить потомство:

У етуна сильного
дочка и сын
возникли под мышкой,
нога же с ногой
шестиглавого сына
турсу родили[264].

Точной семантической аналогией скандинавскому Имиру оказывается упоминаемый Тацитом германский бог Туисто, являвшийся отцом первого человека Манна. Что касается дальнейших этимологических соответствий ведийскому Яме, то здесь следует назвать латышского Юмиса с его женой Юмалой и ребенком Юмаленем, а также кельтский миф о трех братьях-близнецах, носящих одно имя Финдеамна (Findcamna; eamnа, множ, число от др. ирл. еаmn — «близнец», родственное как др. инд. Yama, так авест. Yima), которых родная сестра уговорила сожительствовать с ней, чтобы не остаться бездетной. Предания об инцесте фиксируются и у тех индоевропейских народов, у которых не сохранились изначальные имена брата и сестры, указывающие на то, что они являются близнецами. В осетинских преданиях Сатана соблазнила и вышла замуж за своего брата, предводителя нартов Урызмага (мотив близнечности последнего присутствует и здесь, правда, не по отношению к своей сестре Сатане, а по отношению к брату Хамыцу). Следует упомянуть и древнехеттский миф о рожденных царицей Каниша (Яссы — древней столицы этого народа) тридцати сыновьях, которые, возмужав, вступают в брак со своими родными тридцатью сестрами-близнецами: «и она (то есть их мать) своих дочерей за своих сыновей выдала». Тем не менее один из близнецов пытается предостеречь своих братьев от совершения инцеста, что указывает на то, что в исторический период подобные браки осуждались у хеттов точно так же, как и в Индии. Аналогичный мотив брака, правда на этот раз не между родными, а двоюродными братом и сестрой, сохранился и в греческой мифологии. Речь идет о возрождении человеческого рода на Земле после Девкалионова потопа, уничтожившего людей «медного века». По воле Зевса спастись в ковчеге удалось единственной паре праведников — царю города Фтии в Фессалии Девкалиону и его жене Пирре:

К вечеру долгого дня и лесов показались макушки
Голые, тина у них еще на ветвях оставалась.
Мир возродился земной. И увидев, что так опустел он
И что в печали земля глубоким объята молчаньем,
Девкалион, зарыдав, к своей обращается Пирре:
«Нас, о сестра, о жена, о единая женщина в мире,
Ты, с кем и общий род, и дед у обоих единый,
Нас ведь и брак съединил, теперь съединяет
опасность —
Сколько ни видит земли Восток и Запад, всю землю
Мы населяем вдвоем. Остальное все морю досталось.
<…>
Ныне же в нас лишь двоих сохраняется смертных
порода;
Так уж угодно богам, чтоб людей образцом мы
остались»[265].