Дажьбог - прародитель славян

В этой версии мифа не супруга по своей воле покидает бога солнца — инициаторами подмены Сараньи выступают боги. Уже будучи беременной Аіпвинами, она уходит от мужа и своих первых детей — близнецов Ямы и Ями. Вивасват первоначально не заметил подмены, и от мнимой Сараньи у него родился сын Ману. Тем не менее Яма, с которым мачеха дурно обращалась, понял, что перед ним не его мать, и однажды в гневе даже поднял на нее ногу. В поисках своей подлинной жены Вивасват оборачивается конем, что лишний раз свидетельствует о солярной мифологической природе этого животного, находит все еще пребывающую в облике кобылицы Саранью и соединяется с ней, в результате чего рождаются близнецы Ашвины, тесно связанные с конями (само их название означает «обладающие конями» или «рожденные от коня») и утренними и вечерними сумерками. Если Ашвины становятся небесными божествами, то их братья Яма и Ману являются людьми, причем функции между ними распределяются следующим образом: Яма рассматривался как первый человек, который умер и стал царем умерших предков, а Ману — как первый человек, живший на земле, и царь людей.

Яма и Ями и индоевропейский миф об инцесте

Весьма показательны значения имен детей Вивасвата. Имя Ямы буквально означает «близнец», что объясняется тем, что у него есть сестра-близнец Ями. Как показывает сравнительное языкознание, легший в основу этого имени корень был весьма распространен у различных индоевропейских народов: «Само индийское имя Yama восходит к общеиндоевропейскому названию «близнеца», архаическому и.-е. q’emo-, др. инд. yama — «близнец», авест. усmа — «близнец», лат. geminus — «близнец», ср. ирл. emuin — «близнец», латыш, jumis — «сдвоенный плод», «сдвоенный колос», «сельскохозяйственное божество»[262]. Этимологически к этому перечню следует добавить и древнегреческий род прорицателей Иамидов из Элиды, упоминаемый Геродотом (V, 44). Первым сюжетом, связанным с этим персонажем, оказывается мотив инцеста, который предлагает совершить ему родная сестра. Миф об этом был зафиксирован еще в РВ, причем, что показательно, момент инцеста там отвергается и осуждается. Согласно утверждению сестры, «ведь еще в утробе прародитель создал нас двоих супругами» и «у (нашей) пары такое же родство, как у Неба и Земли» (РВ X, 10, 5 и 9). Последнее заявление Ями весьма показательно, поскольку в другом гимне (РВ 1,159,4) Небо и Земля также именуются братом и сестрой (jami), однако являются супругами. Исходя из того, что своим союзом они воспроизводят первоначальный брак Неба и Земли, Ями первая предлагает своему брату любовь:

Ко мне, Ями, пришла любовь к Яме,
Чтобы лечь с ним на совместное ложе.
Как жена мужу, хочу я отдать (свое) тело.
Да будем мы двое кататься туда-сюда,
как колеса колесницы!

(РВ X, 10,7)

Однако в период окончательного сложения текста данного гимна господствовали уже другие моральные нормы, и брат решительно отказывается от предложенной ему сестрой любви:

Никогда не стану я соединять (свое) тело с твоим телом!
Плохим называют (того), кто войдет к сестре.
Готовь себе любовные утехи с другим, чем я!
Твой брат, о прекрасная, не хочет этого.

(РВ X, 10,12)

Стоит отметить, что в самом начале гимна сестра в качестве причины любви к брату называет не свое желание, а стремление продолжить род:

Предусмотрительный хотел бы иметь внука
(своего) отца,
Представляя себе (своего) продолжателя на земле.

(РВ X, 10,1)

Поскольку в индийской мифологии наряду с Ману Яма и Ями были первыми людьми на земле, то, следовательно, других потенциальных супругов, о которых говорится в окончательной редакции гимна, у них не было, и изначально речь шла о том, чтобы породить человеческий род в целом.