Дарвиния

– Хм… Хм… Может, я и не прочь. Но это все равно ничего не меняет. Я не продам животных Финчу.

– Понимаю. А что, если бы я попросил продать их мне?

Эразмус сощурился, и его губы медленно растянулись в улыбке.

– Тогда, пожалуй, нам и удалось бы столковаться. Но послушайте, Гилфорд Лоу, есть еще один момент. Змеи перевезут ваши лодки через водопады, и вам, возможно, удастся добраться по реке до самого Бодензее, но если хотите использовать их в Альпах, вам понадобится человек, который перегонит их от водопадов до озера.

– Вы могли бы это сделать?

– Мне уже доводилось. Тут зимуют многие стада. Собственно, так я и обзавелся большей частью поголовья. Я готов выполнить для вас эту работенку – не забесплатно, разумеется.

– Я не уполномочен вести переговоры, Эразмус.

– Чушь собачья! Давайте обсудим условия. А уж потом будете договариваться с казначейством, или что там полагается делать.

– Ну ладно… Только позвольте задать еще один вопрос.

– Что еще за вопрос?

– Вы не согласитесь расстаться с номером «Аргоси», который стоит у вас на полке?

– А? Ну уж нет! Разве только у вас найдется что-нибудь интересное на обмен.

Что ж, подумал Гилфорд, буду надеяться, что доктор Фарр не хватится своего экземпляра «Ноевой геогнозии».

Ферма Эразмуса за Рейнфельденом. Крааль, меховые змеи. Эразмус со своим стадом. На северо-западе сгущаются грозовые облака; Том Комптон предсказывает дождь.

Постскриптум. С помощью «марсианских мулов» мы сможем перетащить наши складные моторки – удобные легкие конструкции из белого дуба и мичиганской сосны, шестнадцатифутовые, с водонепроницаемыми хранилищами и съемными скегами, – и как только каскад останется позади, добраться по Рейну до самого озера Констанц (Эразмус называет его Бодензее). Все, что мы успели собрать и записать на сегодняшний день, поплывет обратно в Дж-вилль на «Вестоне».

Престон Финч, кажется, возмущен моим договором с Эразмусом – взирает на меня из-под полей своего пробкового шлема с видом разгневанного Иеговы, – зато мне, похоже, удалось произвести впечатление на Тома Комптона: по крайней мере, в последнее время он разговаривает со мной, а не просто терпит мое присутствие из уважения к Салливану. Даже предложил затянуться из этой его кошмарной замусоленной трубки, от чего я вежливо отказался, хотя, возможно, это возвратило нас в исходную точку – он взял обыкновение трясти у меня перед носом клеенчатым мешочком с сушеными листьями и смеяться самым нелестным образом.

Мы выдвигаемся утром, если погода не подведет. Дом кажется далеким, как никогда, а все вокруг день ото дня становится более и более странным.

Глава 9

Каролина приспособилась к ритму жизни в доме дяди Джереда, хотя этот ритм и казался ей странным. Как это было и с Лондоном, и с большей частью всего мира, дом дяди вызывал ощущение чего-то непостоянного. У Джереда не было четкого распорядка дня. Нередко он оставлял вместо себя в лавке Алису, а в последнее время все чаще и саму Каролину. Она научилась разбираться в гайках и болтах, в ручных лебедках, гвоздях и негашеной извести. А еще ее умеренно занимала загадка Колина Уотсона, который ночевал на топчане на складе и то исчезал, то вновь появлялся, точно беспокойный дух. Время от времени он присутствовал за ужином и был безупречно вежлив, но примерно так же разговорчив, как камень. Худой до костлявости и неизменно умеренный в еде, для солдата он поразительно легко краснел. Застольные разговоры Джереда иной раз были грубоваты.

Лили достаточно быстро привыкла к новой обстановке, чего нельзя было сказать об отсутствии отца. Малышка все еще спрашивала время от времени, где папа.

– На том берегу Ла-Манша, – отвечала Каролина, – где раньше никто не бывал.