Дар берегини

Старцы еще раз переглянулись, но подошли к Ельге. Она стояла возле своей лошади, в простом белом варяжском платье, с длинной золотисто-рыжеватой косой, опустив руки, и от всего ее облика веяло чистотой и достоинством. Взглянув ей в лицо, даже старцы не сразу отвели взоры от ее желтовато-карих глаз с зелеными искрами – из них будто смотрела сама молодая Земля-Мать в весеннем уборе невесты. Не платье «печальной сряды» отличало Ельгову дочь от девок-веснянок, но нечто заложенное глубже – с младенчества впитанное убеждение, что именно ей, правнучке Кия и Сварога, положено служить посредницей между людьми и богами. Особенно поразило весняков, как ловко и уверенно она сидела на лошади: из простых людей не всякому мужчине приходится садиться верхом, а то дева! Узда и ремни соловой кобылы были украшены хазарской работы серебряными бляшками и подвесками, с узором в виде ростка, развернувшего лепестки по четырем сторонам света; казалось, из-под копыт такой нарядной лошади должны разлетаться искры и куски серебра.

При виде каравая брови Ельги удивлено дрогнули: везде в весях последние горсти зерна от Велесова снова пошли на угощение Матери-Земли во время сева, и теперь для нового хлеба предстояло ждать, пока она принесет новый урожай. Отломив кусочек корки, Ельга передала каравай Вячемиру, как самому старому из бояр, и до Свена он дошел после всех пяти старейшин – уже в виде небольшой горбушки. Судя по его лицу, этой малой честью Свен был недоволен. Родись он законным сыном Ельга, уже давно был бы князем киевским, и этот каравай ему бы подали первым, без сомнений и колебаний!

Вслед за старцами подошли поклониться Легота и Держак. В эти дни они жили в старой веси, потому что вернуться домой не успели бы: до их новых дворов ехать было еще два дня, потому они и не узнали вовремя о судьбе спорного поля. На их лицах еще виднелись следы недавней драки, но ссадины подсохли, синяки начали отливать желтизной. Подошел Будым, по отроческому неразумию заваривший всю кашу; теперь это был молодец семнадцати лет, уже два года как женатый. При холостом сыне без отца всем домом заправляет мать, но Смотрея поспешила женить сына, как только это стало удобно, чтобы больше не было сомнений в его наследственных правах. Смотрея, последняя жена, взятая Несдой уже в преклонных годах, была еще довольно молодой женщиной; на лице ее настырность от привычки повелевать своими боролась с робостью перед знатными гостями.

От веси двинулись дальше, к тому полю, затерявшемуся на краю дедовых угодий, на границе бора. По тропе между лугов и лядин впереди шли старцы-весняки, потом ехали верхом кияне и их отроки, а позади валили толпой все прочие, да еще и соседи. О раздоре, тянувшемся не первый год, знали везде в округе, и вон до чего дошло – княжескую дочь привезли из Киева, чтобы дело решить! От Ельги ждали какого-то священнодействия, особого обращения к богам. И хотя она была с давних пор обучена нужным обрядам, впервые она проделывала нечто подобное, не входившее в обычные действа годового круга, по собственному замыслу, без совета с отцом. То, что собирались делать сейчас, уже делалось у нее на глазах, но в прежние годы решение принимал Ельг. И трудно было собраться с духом, чтобы обратиться к Матери-Земле без благословения своего мудрого земного отца. Откликнется ли земля на их зов? Для бодрости Ельга поглядывала на Свена. Он ехал чуть впереди нее, со свежей заплатой на рукаве, и его продолговатое лицо было сурово. Перед братом она никак не может ударить в грязь лицом и осрамить память отца перед весняками, которым больше не на кого надеяться!

При мысли о будущем накатывала растерянность. Они со Свеном и боярами управляются тут в ожидании, пока опустевший стол займет холмоградский брат Ингер и у киян появится настоящий князь. Но когда он приедет? И приедет ли? Невозможно птицей перелетной метнуться от Ильмень-озера до Киева – сборы и путешествие знатного человека с дружиной дело небыстрое. Но чем дольше они ждали, тем менее верилось, что дождутся. А если все же он приедет – каким окажется? В Киеве только и знали, что будущий князь – сын младшей сестры князя Ельга, тоже Ельги, и ее мужа Хрорика. Сколько ему лет? Каков он нравом? Есть ли семья? Поладят ли они все с ним – сестра, брат, бояре, прочие кияне? Как он, выросший в других обычаях, будет жить с ними?

– Вот, дева, то самое поле! – шедший впереди старец повернулся и указал клюкой вперед.

Шествие приостановилось, начало растекаться по краю лядины, соседившей со вновь расчищенной пашней. Поле, шириной в полперестрела, уже было покрыто мягким зеленым ковром ростков, что всегда радует глаз. Но Легота метнул на него взгляд недобрый: видеть свое поле, засеянное чужой рукой, было так же оскорбительно, как видеть свою жену беременной ребенком от чужого.