Дао подорожника

Но уже у самого Шеннона англичанку понесло. Видимо, из-за джина. На самом деле, все пилоты – алкоголики, как бы между прочим сообщила она. У неё есть знакомый пилот, который вообще никогда не садится за штурвал трезвым. Страшно же, goddamn it! Проверки? Бросьте, Алекс, какие проверки! У них, у пилотов, давно налажена система обхода. Принял чувак пол-литра на грудь, и идёт в свой самолёт через потайную дверку, чтоб никто не увидел. У них таких дверок целая куча. Вот недавно потерявшийся в самолёте кот налетал 94 тысячи километров за 10 дней, пока его не поймали случайно. Да что вы опять трясетесь, Алекс, давайте-ка я вам ещё налью…

Второй раз возвращаясь из Штатов, я решил напиться по её совету. Однако мысли о ещё более пьющих пилотах сильно портили настроение. Вдобавок самолёт так долго кружил над Франкфуртом, что после приземления у меня начались вестибулярные сбои. Оказавшись на земле, я непроизвольно начал выписывать такие же спирали, как только что делал самолёт. И врезался в стеклянную стойку с коньяками в «дьюти-фри».

Время остановилось – я видел, как с верхней полки медленно падает огромная бутыль. И даже разглядел ценник: у меня ни разу в жизни не было на руках такой суммы. К счастью, в школе нас учили не только этике и психологии семейной жизни – мы там ещё в футбол играли. Я инстинктивно выбросил вперед ногу, поймал бутыль на носок сапога и аккуратно скатил коньяк с ноги на пол.

Через два года похожий трюк с замедлением времени использовали в фильме «Матрица». Но тогда, в 1996-м, чопорные немцы этого не оценили: из магазина я вышел под гробовое молчание полусотни зрителей и упал в чью-то тележку с багажом. Родина встретила меня выборами, на которых почти победили коммунисты. В автобусе из аэропорта в город я заметил, что у всех людей на часах совершенно разное время.

Возвращение из Праги было ещё шизовей. В последний день я познакомился с замечательной компанией пражских русских, и в честь Дня Победы провёл с ними всю ночь за изучением местных лекарственных средств. «Шпок» – это версия ерша: водка с пивом, но пива больше, надо накрыть ладошкой и сильно встряхнуть, чтобы всё содержимое стакана превратилось в пену, и немедленно выпить. «Божков» – это такой местный ром с коньячным привкусом. «Фернет» напоминает то ли ликер «Ванна из Таллинна», то ли пертуссин. «Рапид» – это такое… короче, тёмное в бутылке.

А Прага – это бутылка Клейна: если оказался в последнюю ночь один около Карлова моста, то куда не иди, всё равно попадешь в этот бар на Уезде, среди аналогичных японцев. Карина – это девушка с камешком в левой ноздре. «На поле танки грохотали» – это песня, популярная у пражских девушек весной…

В начале шестого я вспомнил, что надо лететь домой, и неспеша отправился в отель за вещами. Было тихо, улицу перед отелем переходил ёжик. Он услышал мои шаги и побежал прятаться на обочину. Свернулся там в шарик среди одуванчиков. Замаскировался! Пока я с ним беседовал, чуть не опоздал на самолёт.

И главное, не успел ничего выпить! Вот он уже выруливает на взлётную, а я только-только выхватываю бутылку, мысленно повторяя себе, что по статистике самолёт – самый безопасный вид транспорта, самый безопасный, сука, самый…

Посреди взлётной полосы самолет останавливается. Командир корабля сообщает по громкой связи, что полёт задерживается на полчаса, потому что надо заменить «адну электроницку часть». Я выглядываю в окно и вижу двух суровых мужиков в оранжевых куртках. На их лицах написано, что прошлой ночью они тоже изучали лекарственные препараты. Один из этих митьков начинает херачить кувалдой по крылу. Другой в промежутках между ударами суёт в крыло какие-то жёлтые проводки. Я моментально трезвею – на этом киберпанке мы сейчас полетим?!

Через полчаса командир говорит, что им надо заменить весь авиалайнер. Ага, то-то же! Всех просят выйти из самолёта. Самым безопасным видом транспорта оказывается бар пражского аэропорта. Я провожу там три часа в полной безопасности. Водка-кофе, водка-кофе. У чехов есть странное блюдо «салат из окурков», им можно закусывать что угодно.

В какой-то момент я обнаруживаю себя уже в другом месте, хотя тоже в кресле. Две тётки в красных жилетках стоят в проходе и делают зарядку. Потом голос со странным акцентом говорит: «Сичас ми вам пакажим, как надивать кисла-радную маску». Кажется, я попал в дурдом, где лечат веселящим газом! Тётка в красной жилетке надевает на пару секунд жёлтую маску. Сразу становится заметно, как ей полегчало. Она перестает делать зарядку, зато наклоняется ко мне и интимным голосом – я сразу оказываюсь возбужден не хуже, чем уголовное дело прокурора Скуратова – говорит на ломаном английском: «Сэр, вы сидите у аварийного выхода, в случае аварийной ситуации вам надо будет открыть…»