Даниил Андреев

Стефанович пережил Андреева на двадцать лет.

2. Арест

Арест Андреевых – тщательно разработанная операция, в полном соответствии с практикой «ведения следствия по делам о шпионах, диверсантах, террористах и участниках антисоветского подполья» в органах МГБ. Об этой проверенной практике Абакумов, уже после ареста «террориста» Андреева, докладывал в спецсообщении Сталину 17 июля 1947 года:

«1. Перед арестом преступника предусматриваются мероприятия, обеспечивающие внезапность производства ареста – в целях:

а) предупреждения побега или самоубийства;

б) недопущения попытки поставить в известность сообщников;

в) предотвращения уничтожения уликовых данных.

При аресте важного государственного преступника, когда необходимо скрыть его арест от окружающих или невозможно одновременно произвести арест его сообщников, чтобы не спугнуть их и не дать им возможности улизнуть от ответственности или уничтожить уликовые данные, – производится секретный арест на улице или при каких-либо других специально предусмотренных обстоятельствах»⁴³⁷.

Поэтому Андреева, отправившегося в командировку, МГБ и организованную, арестовали на пути в аэропорт. Жена вспоминала: «Когда Даниил написал книгу о русских путешественниках в Африке, она уже была в гранках и должна была скоро выйти, ему неожиданно предложили по телефону полететь в Харьков и прочесть лекцию по этой книжке. Даниил очень удивился, но почему бы и нет? <…> Очень рано утром к нашему дому подъехала машина. Я вышла проводить Даниила. Он сел в машину, и она тронулась по переулку. Когда машина отъезжала, Даниил обернулся и посмотрел на меня через заднее стекло…»⁴³⁸ В автомобиле кроме водителя сидели еще два человека. Запомнились последние слова мужа: «Как хорошо, что все самое тяжелое мы уже пережили, у меня не хватило бы сил пережить все это еще раз…»

В тюрьме он вспоминал прощальную «злополучную фразу». Ему стало казаться, что он зря растревожил жену. Ощущения этого утра были такими, словно бы он оказался среди своих героев и, подчиняясь романному сюжету, принял совершающееся. И арест, и маршрут, каким его везли на Лубянку, он описал в романе. Ему запомнилось «на веки веков маленькое ярко-блестящее белое пятнышко в перспективе залитого солнцем переулка: это ты стояла у подъезда в белой блузке. Я ведь тогда принужден был повернуть, пересев в другую машину, у самого аэродрома. И представь: Калуж<ская> площадь, Якиманка, мимо дома Глинских, и, наконец, монументальный, величественный, широкий и даже с настоящими чугунными перилами мост – украшение, гордость Красной столицы. Совпадение было потрясающим»⁴³⁹. Поэтому имена из «Странников ночи» в переписке с женой зазвучали как имена реальные.

Командировочное удостоверение Министерства высшего образования датировано 22 апреля. Постановление на арест подписано майором Кулыгиным тем же днем, 23 апреля, утверждено замминистра госбезопасности СССР генерал-лейтенантом Огольцовым и санкционировано генеральным прокурором. Ордер на арест и обыск выдан тоже 23 апреля. 23-м помечены все тюремные процедуры и протоколы. Жена поэта в разное время называла датой ареста 21 и 22 апреля 1947 года, но в документах значится 23-е.

Арестом занимались майор И. М. Кобцев, лейтенант И. С. Мамаев и младший лейтенант Бобров. Андреева подвезли к третьему подъезду Лубянки, куда всех арестованных и привозили. Отвели в бокс – камеру без окна, без нар. Потом – тюремные процедуры: душ, обыск, взятие отпечатков пальцев, фотографирование. Тюремщики действовали молча, заученно. Каждый арестованный, вдруг вырванный из привычной жизни, переживал их по-своему: кто с возмущением, кто с заторможенной покорностью. У него изъяли паспорт, пенсионное удостоверение, командировочное, путевку в город Харьков для чтения лекции, «Материал к лекции “Русские исследователи в Африке”», два письма, две записные книжки (одна с адресами и телефонами), тетрадь с черновыми записями, три книги: «Монголия и страна тунгусов» Пржевальского, «Первые люди на Луне» Герберта Уэллса, Англо-русский словарь и карту Африки. Он никогда не читал публичных лекций, потому готовился тщательно, с волнением. Для этого даже костюм – собственный никуда не годился – позаимствовал у тестя. Среди изъятых вещей в протокол – между запонками и столовым ножом – включены «иконки малые – 2 шт.».

Телеграмма из Харькова о благополучном прибытии, показавшаяся жене не совсем складной, пришла на следующее утро. Но она ничего не заподозрила. После обеда зашел Стефанович. Поздно вечером явились за ней. В документах дата ее ареста – 27 апреля, но предарестные дни после «отъезда» мужа слились для нее в один.

«Вошли трое. Капитан, возглавлявший визит, вел себя вполне корректно. Обыск был для него привычной и обыденной работой. Он длился четырнадцать часов. Всю нашу большую библиотеку перебирали по книжке: искали роман и стихи, о которых уже знали. В конце концов капитан сказал:

– Ну, сколько мы еще будем искать? Дайте рукопись.