– Прямо и не знаю, что делать. Понимаете меня?
Что, подумал Шкет, ни ответь, выйдет сердито или глупо. Ответил:
– Ну да, – и зашагал за Кэмпом вверх по лестнице.
– Несколько месяцев назад, – сказал Кэмп, – я участвовал в экспериментах. Луна ни при чем. Даже пришлось получать специальное разрешение от Космической Программы. Какие-то студенты одного моего друга в Мичигане ставили опыты, и этот друг, видимо, решил, что ему зачтется, если морской свинкой залучить меня. А я давно ничего не делал вне Программы и согласился. Они экспериментировали с сенсорной депривацией и перегрузкой.
Кэмп дождался Шкета на площадке и поднялся на третий пролет.
По кирпичному полу подвел Шкета к двойным дверям.
– Мне досталась перегрузка. Любительщина, честно говоря.
Шкет вышел на, кажется, полукруглый балкон.
Из библиотеки смутно донеслись хлопки – целая толпа народу захлопала в ладоши под музыку…
– Видимо, они слишком много прочли статей про ЛСД…
…и закричала.
– …Я принимал ЛСД в конце пятидесятых – тоже эксперименты, один мой друг-психиатр ставил. Но я всегда немножко опережал события. Короче, что такое ЛСД, я знаю. И вполне уверен, что
Над балконом – стеклянный купол. В центре – небесный глобус из прозрачного пластика, шесть футов в диаметре. Свет из сада внизу сражался с дымом сверху, что светился разбавленным молоком.
– Вы-то, надо думать, принимали и ЛСД, и не только.
– Конечно.