Далеко от неба

Семье выделяют один из лучших охотничьих участков. Правда, в то время он был не лучшим, а неизвестным, поскольку был самым дальним и находился в местах, где до них никто не охотился. Тут-то и появляется на сцене его величество фарт. В первый же год батя со старшим сыном добывают столько «мягкого золота» всех сортов и видов, сколько все коопзверпромхозовские егеря вместе взятые. Ну, возможно, я несколько преувеличиваю, но эффект результата для окружающих был равен шоку. Батя на радостях пьет всю зиму, весной выдергивает из университета будущего математика, забирает в тайгу старшего и младшего, они окончательно обустраивают свой участок и осенью, выражаясь языком местной районной газеты, «перекрывают свои выдающиеся прошлогодние показатели». Батя снова «гуляет», сынки ходят по поселку королями. Старшего женят на местной красавице, средний окончательно забрасывает учебу и в пристрастии к спиртному старается не отставать от отца. Младший же, в силу задиристости и неуемности характера, то и дело ввязывается в истории сначала полукриминального, а потом и полностью криминального характера. Короче. Фарт заканчивается. У отца по пьяни инсульт. Средний, тоже по пьяни, замерзает в тайге. Младший после армии ввязывается в какую-то темную историю и оказывается в тюрьме. Говорят, на днях освободился, но, скорее всего, ненадолго. Старший, правда, еще до этого, выпал из обоймы — не пьет, любит жену и детей, с охотой завязал, устроился инспектором рыбнадзора. Не то ума хватило, не то, как говорят, заболел — подцепил в тайге непонятную заразу. И превратился в здешнюю персону нон-грата, как в поселке, так и у обломков своей семьи, то есть у матери и младшего. Не жалуют тут отступников от местных традиций. Вот так вот и перестала существовать большая, дружная, работящая и, может быть, по-своему незаурядная семья. Ее погубил фарт.

— Ты забыл еще об одном члене семьи.

— Разве? О ком?

— О больной девочке.

— А… Ну, это уже по твоей части. Не то блаженная, не то сумасшедшая. В общем, куда-то исчезла. Где, что, как — ей-богу, не в курсе. Данная информация вне сферы моих интересов.

— А какой твой интерес в только что рассказанной истории?

— Никакой. Честное слово, никакой. Выудил из общего объема предоставленной информации. Показалось забавным.

— Забавным?

— Не придирайся к словам. Смотри, что получается. Четверо супермужиков, спаянных семейными узами. Клан. Могли царствовать и процветать. А результат? Ни денег, ни славы, ни счастья. Весьма поучительный пример. Случай — помощник не тому, кто его ищет, а тому, кто его создает. Постепенно, аккуратно, осторожно, с умом.

— И какой случай ты собираешься создавать здесь?

— Мы же договорились — коммерческая тайна. Но если все сложится как надо, обещаю, твою церквушку, сооружение, на мой взгляд, весьма скромное, доведу до ума. Почему не сделать подарок местному населению? Пойдут они в нее еще нескоро, если вообще пойдут, но будут хотя бы осознавать, что где-то есть Бог, хотя он и не с ними.

— С ними тоже.

— А вот это весьма сомнительно и очень далеко от реального положения дел. Проще надо смотреть на жизнь, батюшка, проще. Что-то местный руководитель чересчур задерживается. Не пора ли прийти ему на помощь?

Проценко кивнул одному из своих помощников. Тот поднялся, направился к двери, и в этот момент в кабинет буквально ворвался Домнич.

После всех событий сегодняшнего дня выглядел он не очень презентабельно для встречи на высшем уровне. Догадавшись по машине у крыльца, кто прибыл к нему с визитом, он попытался скрыть накопившееся раздражение, даже заулыбался, увидев Проценко, сидящего в его кресле. Но, разглядев, как тот, приподняв брови, с насмешкой разглядывает его перемазанную в грязи одежду, царапину на щеке, сползший набок в пятнах грязи галстук, замер посреди кабинета, пригладил взъерошенные волосы и вдруг, отбив короткую чечеточную дробь, поклонился и голосом халтурящего на третьеразрядном концерте конферансье объявил: — А сейчас перед вами, дорогие гости, выступит несостоявшийся артист веселого жанра оперетты, по совместительству директор коопзверпромхоза и главный распорядитель материальных благ районного масштаба, только что навсегда распрощавшийся со своей любимой тачкой и надеждами на счастливую семейную жизнь. Как говорил незабвенный Яшка-артеллерист: «Доннер ветер, что за боль, когда наступают на любимую мозоль!» Но тем не менее живем, пляшем и надеемся на будущие аплодисменты, переходящие в овации.

Домнич довольно удачно проделал несколько канканных па, проговаривая в такт популярные когда-то куплеты из «Свадьбы в Малиновке»:

— Пляска такая нелегка,
Но зато моднее гопака.
Сначала так… Потом вот так…
Впрочем, плясать так я не мастак.