Далеко от неба

Притаившиеся в кустах на задах огорода Пехтерь и двое его подельников проводили удивленными взглядами проходивших мимо Надежду и отца Андрея. Их силуэты отчетливо прочитались на фоне еще не совсем погасшего неба, подсвеченного заревом пожара. Когда фигуры проходивших растворились в темноте, пираты, как по команде, вопросительно уставились на вожака. Надежду они узнали, отца Андрея видели впервые. Пехтерь, прокачав ситуацию в понятном для себя направлении, удовлетворенно хмыкнул.

— Мужик киряет, баба времени не теряет. Она хоть и ментовка, а конкретно по жизни главное место тоже чешется. Короче, мы у них на крюке находились. Так? Теперь имеется возможность натяжку ослабить до полного ничего. Колян, мотай назад и толкани им эту парашу по полной. Пускай хлебают и меры принимают. Пока они это дело совместно прокашляют, мы тут кое-какой выясниловкой займемся, а потом ноги сделаем. Усек?

Колян растянул толстые губы в улыбке и согласно кивнул головой.

— Линяй. И в темпе.

Проводив взглядом выползающего на четвереньках из кустов Коляна, Пехтерь еще раз удовлетворенно хмыкнул.

— Вроде сломали масть. Завяжем с непрухой, другой расклад начнется. Соображаю, они нас сюда по своей личной понтяре направили. И огоньком там неспроста кого-то оприходовали. Для шухеру. Жопой чую, заварушка по самой серьезной статье завязалась, на вышак тянет.

— Куда? — спросил ничего не понявший Степка и, не дождавшись ответа, виновато переспросил: — Куда тянет?

— Туда, откуда нам мотать требуется в срочном порядке, — задумчиво резюмировал Пехтерь. И, подумав, добавил: — Выходить из штопора, пока они шнурковаться будут. Понял? Или ты у нас теперь окончательно вольтанутый, ни фига не петришь?

— Ну, — согласился окончательно выбитый из колеи понятливости вольтанутый Степка. — А Квадрат как же?

— Квадрат мне не сват и тебе не свояк. Если ему часы остановили, мы уже не помощники, а если свалил — уже не догонишь. Себе дороже о такие пеньки запинаться. Эти ждут, что мы тут шухер наведем, а они на готовое нарисуются. За трудных нас держат. Только мы тоже не дурнее пьяных ежиков. Так?

— Так, — согласился ничего не понимающий Степка, вдруг ощутивший почти непреодолимое желание «сделать отсюда ноги» и где-нибудь в тихом и надежном месте, как можно дальше от всех свалившихся на их голову событий, приговорить пожертвованную бутылку и в блаженной полупьяной расслабухе придавить до утра без обременительных для пострадавшей головы раздумий о том, как сложится их последующее существование. «Пехтерь в паханах, пусть он об этом и соображает».

— Что делать будем? — после непродолжительного молчания поинтересовался он у задумчиво уставившегося на зарево пожара Пехтеря.

— А ничего! — зло отозвался тот на резонный вопрос. — Майор с хозяином нас теперь так и так достанут. Или всю свою помойку на нас повесят, или подставят как сучню позорную. Я лучше снова на режимку поканаю, чем из-за их разборок в ящик сыграть. Так?

— Так чего делать-то? — забыв про необходимость не обнаруживать себя, плачущим голосом возопил Степка.

— Пальнем для отмазки по окнам и растворимся в разные стороны. Канай на дальний карьер, там стыканемся и додумаем, как полный абзац из этой местности сделать. В соседний район подаваться пора, пока не потухли окончательно.

— А Колян? — решился Степка на явно неприятный для Пехтеря вопрос.

— Он не такой тупой, как ты. Прокачает расклад и тоже свалит. Все усек?

— Ну… — неопределенно мыкнул Степка.

— Гну. Давай сюда пузырь.

— Какой?

— Тебя, видать, мало приложили? Добавить?

Степка нехотя достал из-за пазухи бутылку водки, протянул вожаку. Тот неуловимым движением избавился от замысловатой пробки и, запрокинув голову, влил в пересохшую глотку чуть ли не треть ее содержимого. Удовлетворенно крякнув, протянул бутылку подельнику.

— С господского стола и сивуха — веселуха. В самый раз нервную систему в порядок привесть перед дальней дорогой.

— Далеко собрались, братья-славяне? — раздался непонятно откуда незнакомый застигнутым врасплох собутыльникам голос. Не дождавшись ответа от разом припавших к земле пиратов, голос снова поинтересовался:

— На чужом огороде и гнилой огурец — закусон, так, что ли, господа флибустьеры? Или у вас более серьезные намерения? Советую колоться на раз-два. Задницы ваши у меня на мушке, а спуск у ружьишка по причине возраста еле дышит.

— Об чем колоться? — осторожно подтягивая отложенное в сторону ружье и изменив до неузнаваемости голос, заканючил Пехтерь. — Только и делов, что бутылек втихаря раздавить пристроились. От ментов и посторонней публики в сторонке. Насчет закусона тоже ваша правда, была такая мысля. В тайге сейчас насчет овощных витаминов полный голяк.

— Винтарь для охоты на редиску, что ли? Или на огурчики?

«Вольтанутый» Степан, не выдержав, хихикнул, но, получив чувствительный толчок от Пехтеря, смешком подавился и неожиданно тоже заканючил: