Далеко от неба

Василию явно не терпелось двинуться дальше, но, услышав про Пехтеря, он решил поподробнее расспросить раскаявшегося пирата, в котором наконец узнал того самого недотепу, которого ему пришлось на время вывести из строя метким броском подвернувшегося под руку камня.

— Так это… Квадрат и Колька Коряк пошли рыбу ловить — и с концами. Тогда Пехтерь сюда в ментовку рванул заявление писать. Чтобы на нас не повесили. А Старик ему выдал, что их этот замочил, который в этом дворе проживает.

— Какой Старик? — еще больше насторожился Василий.

— Ну, этот… Пехтерь рисовал, что без его разрешения здесь муха на говно не сядет. А в случае, если чего не так — кранты и ваши не пляшут.

— Серьезный, значит, старикашка?

— Точно. Динозавр. А тут еще этот… Неизвестно кто. Рвите, говорит, когти, пока я добрый. Пехтерь и рванул. Я один, что ль, шухер поднимать тут буду? В гробу я это дело видел! Степка шухер поднимай, а они на готовенькое нарисуются.

— Пираты?

— Волки, а не пираты. Сам главный мусор с ними по корешам. Пехтеря только так сделали, на цырлах сюда рванул. И нас за собой. А потом очко заелозило. Мне что, кобеля теперь тут дожидаться? Овощи ваши в полной сохранности. Если не против, отвалю, пока еще дорогу видать?

— Не возражаю. А «неизвестно кто» — это кто?

— А я знаю? Трындит тут где-то. Советы дает. Рви, говорит, когти, пока живой. Я что, возражаю?

— Вот и отвали, — раздался из темноты голос. — Не путайся под ногами, пока еще кто-нибудь по бестолковке не отоварил.

— Отвалю, да? — прикрывая на всякий случай голову, попятился Степан и, видя, что Василий отвернулся, стараясь разглядеть говорившего, со всех ног кинулся спасаться через соседний огород.

— Насколько в курсе, тебе велено в неизвестной для посторонних зоне находиться, — не очень уверенно спросил темноту за соседским сараем Василий. — Случилось чего?

— Случилось. — Олег спрыгнул с крыши соседского сарая. — Мария убежала.

— Та-а-ак… — не сразу отозвался Василий. — Рассказывай. Как она могла убежать, если ты рядом должен был все время находиться?

— Отошел сориентироваться, что и куда, а она мотор врубила. Ну и…

— Не понравился ты ей, значит. Мне ты тоже очень сейчас не нравишься.

— Мне твое мнение до лампочки. Сам себе не нравлюсь до полного ничего. Про Арсения Павловича вспомню — жить неохота.

— В этом деле я тебе пособлю, если с ней что-нибудь. Есть соображения, куда она и зачем?

— Думаю, сюда.

— Охренел? Сюда-то с какой радости? — не выдержав, заорал Василий. — Они только и дожидаются закопать ее поглубже вместе с Арсением. Так тот отмахнется, а она? Она как?

— Мстить собирается. Мочить их одного за другим. Это для нее сейчас самое главное в жизни. Остальное — постольку-поскольку.

— Она же пацанка еще, светится насквозь. Мстить! Это я сейчас мстить буду.

— Насчет светится, это точно. Глаза не выдерживают. А стреляет получше меня. Пуля в пулю укладывает из своего карабинчика. Он у нее штучный, по руке. Отец с таких лет приучил, что тайга — дело серьезное.

— Ты мне тут объяснения не раскладывай. Могла она вернуться, пока ты сюда торопился?

— Если с мотором справится, могла. Я почему этих охламонов расспрашивал — не случалось ли чего в последнее время? Говорят, столько случалось, сам черт ногу сломит. А насчет конкретно — не успели побазарить.

— Конкретно давай так. Сиди здесь и карауль. Чтобы комар не пролетел. С той стороны Тельмяк прикроет, а ты, если кого пропустишь, лучше сразу от инфаркта помирай. Своего дома ей так и так не миновать. А если другой кто нарисуется — поперек ложись. Это тебе не пираты, шпана приисковая. По слухам, серьезная братва объявилась. Не то Артист их нанял, не то они его. И мы им сейчас крепко мешаем. В настоящий момент домишко у меня подпалили. Я пока сбегаю, гляну, что и как, и мигом назад. А ты сиди и карауль. Закрадку нормальную выбрал. Скорее всего, они с тылу заходить будут, тут мы их и достанем. Поинтересуемся, какие они крутые.

Василий повернулся было уходить, но Олег придержал его.

— Нечего тебе там делать. Я мимо проходил, поинтересовался. Юрки Бондаря дом горит. Он там с друганами керосинил, и вроде как бензин разлили. Сами выскочили, а баба его, царство ей небесное, в комнате запертая сидела.

— Почему запертая? — еле выдавил из себя окоченевший Василий.

— Бабы трещали, уходить она от него собралась. Муженек у покойницы — та еще гнида. Мог и со злости угробить, тут это запросто.

Василий отстранил загородившего дорогу Олега. С трудом переставляя ноги, сделал несколько шагов, обернулся, бесцветным голосом сказал:

— Если чего с девчонкой случится, убью.

* * *

Оживленно обсуждая случившееся, народ начинал расходиться от пепелища. Едкий дым, расползаясь окрест, слоями жался к земле, то и дело скрывая фигуры десятка-другого любопытных, все еще толпившихся у поваленных ворот. Тусклый огонь догоравших бревен отбрасывал на лица тревожные красноватые отблески, отчего многие из них казались еще более уродливыми, чем были на самом деле.