d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

Дверь распахнулась. Бонни медленно поднялась, становясь на колени и вскидывая голову вверх. Здесь, на бетонном полу, в каком-то подвале, избитая, уничтоженная и униженная, в окружении охраны Клауса она не боялась погибнуть. Она не боялась погибнуть не потому, что не боялась смерти, а потому, что она знала, что не погибнет. Она знала, что ей судьбой предписано выбираться даже из самых гнусных передряг.

Висящая на потолке тусклая лампочка плохо освещала пространство. Распахнутая дверь впускала луч яркого света. Но даже в окружении этого полумрака Бонни все равно было трудно не заметить. Она сама излучала свет. Правда, в этом свете был повышенный уровень радиации, но кому до этого было дело?

Только если…

Он сделал шаг вперед. Бонни стиснула зубы и медленно поднялась. Клаус увидел, что с ее левого уголка губ струится кровь. Клаус увидел избитые в кровь руки и порванную одежду. Клаус увидел растрепанные волосы и агрессию во взгляде. Клаус увидел прежнюю Бонни.

Только теперь умеющую за себя постоять. Пусть совсем не праведными способами, но все же. Да и кому какое дело до праведности? Да и кому какое дело до этой девочки-сенсации, которую мир ненавидит, казалось, с самого ее рождения? Кому интересно латать раны Бонни?

Только если…

Да Бонни сама свои раны зализывает. Да Бонни сама всегда со всем справляется, иначе она бы и не была такой разрушительной и притягательной силой.

Клаус, не поворачиваясь к охране, дал им знак рукой. Те без слов, как запрограммированные машины, вышли из помещения, захлопнув дверь. Свет исчез. Помещение погрузилось во мрак, и тусклая лампочка — не в счет, потому что Бонни вот ни черта Клауса не видела. Зато Клаус видел Бонни, и для него этого было достаточно. Хотя он все же сделал шаг вперед (последнее одолжение), позволяя себе попасть в поле зрения Беннет. Та сжала кулаки и тут же бросилась на него. Она знала, что это он опубликовал ее документы. Из-за Тайлера. Он опубликовал их не потому, что хотел уберечь ее. Он опубликовал их не потому, что он хотел усугубить их и без того пошло-отвратительные настроения. Он сделал это потому, что он может это сделать: может надавить колесом на бабочку, может переехать кошку, размазав ее внутренности по асфальту.

Атаки Бонни оказались заблокированными, а Бонни оказалась на полу. Клаусу отчаянно хотелось прикончить эту сумасшедшую прямо здесь, потому что ему остоебенело с ней возиться. Ему хотелось свернуть ей шею, услышать хруст и покончить со всем этим дерьмом.

Клаусу хотелось. У него снесло крышу от бешенства. Он быстро подошел к Беннет, схватил ее за предплечья, заставляя подняться. Его стальная хватка стала причиной синяков и тупой сжимающей боли, такой родной, что это было почти приятно. Да, Бонни тоже съехала с катушек, и да, у нее тоже снесло крышу от бешенства, но кому до нее какое дело? Майклсон впечатал ее в стену. Боль в позвоночнике и лопатках привела в чувства как напор холодной воды. Девушка замерла на несколько секунд, увидев рассвирепевшего Майклсона, а потом подумала, что погибнуть от его рук было бы правильно. Не то что приятно, но правильно. Правильно, логично.

Погибнуть от его рук хотелось больше, чем от рук отца.

Сильная пощечина вернула на землю. За ней следом — другая, заставила вынырнуть из потока мыслей. Третья — Бонни окончательно пришла в себя, делая очередной глубокий вдох и застывая в какой-то кататонии. Она подняла руки, прижала их к груди и сжала ладони в кулаки. Кровь, размазанная по лицу, потеряло былую эстетику. Бонни потеряла детство и юность, но все никак не могла с этим смириться.

— Зачем? — прошептала она, скрещивая пальца, словно она молилась единственному богу, в существование которого еще верила. Богу, который стоял напротив, сжимал зубы и выжидающе смотрел на нее. — Ты же обещал! — она выпрямляет пальцы, а потом закрывает лицо руками. — Ты не должен был подводить меня!

Клаус думал только об одно — ему надо уйти. Прямо сейчас, именно в эту самую минуту ему надо уйти — только так он сможет покончить с Бонни Беннет. С девочкой-феминисткой. С девочкой-сенсацией. Клаус думал об этом, а Бонни зарылась руками в волосы и уставилась в пол. Она отчаянно вглядывалась в произошедшее, пытаясь выстроить события в хронологической последовательности и осознать, где же она прокололась.

— Я понятия не имею, о чем ты, — процедил он сквозь зубы. Предчувствие вгрызлось клешнями в остатки души, сердце заныло, но Клаус не двинулся с места. Он не осмеливался уйти. Хотя его ничто не держало.

Только если…