d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

— Можешь не выходить, — произнесла она тихо-тихо, будто боялась, что их могут услышать, что им вновь могут помешать. Сальваторе прищурился, глядя на девушку сверху вниз, обжигая ее и разжигая. Гилберт на мгновение вообще перестала думать, она просто смотрела в глаза мужчины, которого желала видеть рядом с собой, которого хотела к себе подпустить. Когда Сальваторе едва заметно усмехнулся, Елена залилась краской, быстро опуская голову и понимая двоякость своей последней фразы. — В том смысле, что я не буду переодеваться.

Он все же вышел. Елена тихо выругалась, потом потянулась к бутылке с водой. Она почему-то постеснялась пить при Сальваторе. Ей почему-то каждое ее движение стало казаться двояким. Контроль над действиями все еще был в отличие от контроля над словами. Потому что сказать всегда легче, чем сделать.

Спустя пару минут Сальваторе вернулся с постельным бельем. Они оба устали и хороший шестичасовый сон был бы очень кстати. Тогда и Деймон и Елена бы гораздо проще смотрели на некоторые вещи. Гораздо проще реагировали бы на эти скользкие фразы и взгляды украдкой.

Девушка легла на сиденье, потянувшись и натянув одеяло. Сальваторе расположился напротив. Он все больше начал корить себя за то, что взял билеты в одно купе. Да, они не набросятся — наверное, не набросятся — друг на друга как изголодавшиеся псы.

Но эта навязчивая идея вряд ли даст им спокойно отдохнуть.

За окном мелькали деревья, а звездное небо казалось почти реальным. Лунный свет проникал в окно, освещая мрак купе. Тихий стук колес о рельсы успокаивал, покачивания расслабляли, молчание не напрягало. В душе все еще царила тяжесть, но ее присутствие-наличие уже не сводило с ума как пару минут назад. Сонливость смыкала веки, и только мысли не позволяли уснуть. Только мысли все еще бунтовали, будто радуясь тому, что случилось.

Деймон не собирался ложиться. Он не хотел себя искушать и травмировать. Он не хотел бередить старые раны, ворочая засохшее прошлое. У него болели плечи, и его глаза покраснели от усталости, но назойливый вопрос требовал ответа. Деймон хотел услышать его. Сальваторе выдохнул, а потом все же собрался с силами. Он подумал, что если Елена вывела его на откровенность, то почему он не может сделать тоже самое с ней?

— Тогда, когда мы встретились в церкви после твоей выписки из больницы, ты упомянула какого-то парня, с которым вы могли бы стать друзьями… Расскажи мне о нем.

Девушка медленно поднялась, тут же устремляя взор на мужчину. В ее взгляде было изумление и то самое искушение. Деймону показалось, что она ждала какого-то вопроса. Ждала предлога.

— Теперь твоя очередь для исповеди, — пояснил Деймон, когда Елена расположилась прямо напротив него. Их отделяла всего пара метров, их отделяло всего несколько слов и несколько действий. Оба знали — почти были уверены — что им явно не по пути, но оба почему-то не переставали терять надежду.

— И что ты хочешь услышать? — спросила она, разрушая тишину хрипотой своего голоса. Хрипота была почти такой же, как и у него. Елена была почти такой же, как и он. Была почти его копией. В ее глазах была честность. Ее душа готова была раздеться.

— Что тебя связывало с твоим преподавателем?

Гилберт усмехнулась, опуская взгляд. Нет, без цинизма и желчи. На мгновение Елена испытала сладкое чувство, ведь Деймону не безразлично, с кем она провела свой досуг на другом конце Вселенной. Наверное, ему тоже почти неприятно. Почти больно.

— Ты меня ревнуешь? — без издевки, лишь с банальным желанием узнать правду. Узнать правду, которую она хотела знать с самого начала. Девушка посмотрела на мужчину. Он был расслаблен, апатичен и спокоен. Сладкое чувство сменилось на солено-горькое.

— Нет. Хочу узнать, кому же еще ты успела вытрепать нервы.

Елена снова улыбнулась. Она облокотилась о спинку сиденья, обратив все свое пристальное внимание на объект некогда ненависти, а теперь — желаний. Сейчас, когда они остались тет-а-тет, когда больше не надо было рисоваться, они могла снова взглянуть друг на друга по-настоящему. Теперь им некуда было бежать, теперь можно не спешить.

— Я ему понравилась, потому что в нашу первую встречу он предложил подвезти меня, а я сказала, что когда сажусь в машины мужчин — это всегда плохо заканчивается, — Елена нашла в себе силы не отвести глаз. На губах Деймона появилась ухмылка. Гилберт решила продолжить: — Потом я узнала, что он — мой преподаватель по психологии искусства. Он исследовал граффити, а у меня были кое-какие соображения на этот счет, которыми я поделилась. Он предложил мне участвовать в конференции, на которую я не пришла… Я его подставила, и он не смог простить меня.

— Он тебе нравился? — бескомпромиссный вопрос. Сальваторе задал его, не прилагая никаких усилий. Процеживая взглядом Мальвину, Деймон выцеживал ее из своих фантазий и воспоминаний. У него плохо получалось.

— Он был хорошим человеком и…