d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

Он вышел на свежий воздух, быстро подошел к машине, в которой сидела Елена. Сальваторе сел внутрь, захлопнув дверь. Он не хотел смотреть на Гилберт. Ему было тошно.

Ему все еще было дурно.

— Мы едем дальше?

— На вокзал, — он быстро завел машину, быстро включил заднюю передачу. Он больше не чувствовал себя уставшим и обесточенным. Ему отчаянно хотелось вернуться назад и вмазать Рику за то, что тот задал такой провокационный вопрос.

Ему надо было знать только одно. Помимо всего прочего, помимо того, что Викки действительно в безопасности, а у него и Елены действительно ничего не получится ему надо было знать…

— Ты уверена? — он посмотрел на нее. Нет, ни обжигающей страсти, ни холодной ненависти. Лишь спокойствие и апатия, лишь… терпкая нежность. Он был благодарен ей за помощь. Он не хотел узнавать ее поглубже.

Он не хотел трепать ей нервы. И она ему — тоже.

— Уверена, — произнесла она, откидывая куртку на заднее сиденье. Ей было жарко. Ей было душно, вернее. На шее петлей стягивались мучительно долгие сутки.

— Ты понимаешь, на что идешь? Поддельные документы, угон автомобиля — это уголовка.

Гилберт улыбнулась. Нет, не усмехнулась, не оскалилась, не ухмыльнулась, а именно улыбнулась. Робко как-то, будто он сказал ей что-то запредельно нежное, будто сделал комплимент. Улыбка была недолгой.

Но она была.

— Я… знаю на что иду, — прохрипела свои слова. У него защемило сердце. Елена стала другой. Она стала уверенной, горькой, терпкой. Она стала больше не его. Она принадлежала совершенно иным людям, которым было наплевать на наличие такого бонуса в своих руках. — Я не буду сливаться в последний момент.

Кивнула для убедительности.

— Мы теряем время. Нам еще надо купить билеты.

Машина сорвалась с места.

3.

На вокзале Елене стало окончательно плохо. Ностальгия била под дых, проявляя пленку с забытыми воспоминаниями. Одиночество наступило на горло, слезы стали застилать восприятие мира. Руки замерзли. Гилберт отчаянно прятала взгляд и эмоции. Эта поездка только началась, а девушке уже было тяжело. Было тяжело дышать. Рядом с ним. Из-за него, если быть точнее.

Потому что Елена все еще помнила его властное: «Иди сюда» в том парке, помнила свои царапины на его плечах, его заботливость, его объятия. Она помнила о нем все так досконально, будто это случилось с ней пару минут назад. И сейчас, будучи так близко по отношению к нему, она не могла испытать то же, что испытывала раньше. Не могла затушить свое одиночество, кинувшись в теплые и крепкие объятия и растворившись в них.

— Елена, — он снова произнес ее имя, вновь ощущая горечь на языке. Ему тоже было плохо. Он не смел думать о ней. Не имел права, потому что в трех с половиной часах отсюда была Викки. И Кристина.

Девушка прошла дальше по вагону, держа в руках сумку с вещами. Они только что зашли в поезд. До отправления оставалось две минуты.

Билеты они купили быстро и довольно дешево. Так же быстро погрузились в вагон. Сальваторе понял, что сглупил, когда они вошли в купе. В одно купе. Им ехать до утра. Вдвоем. Будет отлично, если кто-то подсядет.

Никто не подсядет. Оба знали, что так будет.

Девушка кинула сумку на сиденье и села. Сальваторе расположился напротив. Дверь в купе они закрывать не стали, это было бы неправильно. Неправильно для них.

В купе царил полумрак. Свет уличных фонарей пробивался сквозь окно. Под пальцами ощущалась мягкая обивка сиденья. Сальваторе смотрел в пол. Девушке показалось, что он все еще сосредоточен на мыслях о Викки. Конечно сосредоточен на мыслях о ней.

— Мы едем восемь часов. Шесть часов на сон. Остальные два часа я тебе буду рассказывать о том, как мы действуем.

— До или после сна?

Слово «сон» вызвало не те ассоциации. Вопрос Зальцмана острой стрелой пронзил спокойствие, и Сальваторе послал к черту свою совесть. Он сделал выбор. Дважды. Дважды он сделал правильный выбор. Он выбрал Тайлера и Викки. Но это не обязывало его постоянно думать о них. Он мог думать о ком угодно, о ком хотел думать.

— После. Иначе не заснешь.

Им вовсе не обязательно засыпать сегодня. Им вовсе не обязательно тратить время на сон.

— Хорошо, — согласилась она. Елена зачем-то полезла в сумку. Поезд тронулся, Сальваторе — тоже. Суть заключалась не в том, что он хотел переспать с ней, а в том, что он хотел спать с ней. В том, что он жаждал ее просто обнять, прижав к себе, вновь солгав о том, что он просто пытается сдержать ее порывы, унять ее капризы. Он тоже скучал по ней…

Елена достала бутылку воды и поставила ее на столик. Глупое действие. То ли испытывая неловкость, то ли осознавая дурацкость положения, Гилберт перевела взгляд на Сальваторе. Она была уверена, что он снова зациклен на своем.

Она почти не сомневалась в этом.

Она ошиблась. Она наткнулась на его тающий взгляд. Такой, какой был тогда в парке, когда приехали полицейские. Взгляд из другой жизни, из другого мира. Взгляд, все еще принадлежащий ей. Все еще ее.

Сальваторе поднялся, все еще не разрывая зрительного контакта. Им обоим нравилось что «почти» сменились на «все еще».

— Я выйду, чтобы ты переоделась.