Д.О.П. (Департамент Особых Проектов)

Нет ответа. Яша пожал плечами.

– Грустно, грустно, что вы столь упрямы, господин Прибытков. Впрочем, вам же хуже. Ломайте, Ярослав!

Я кивнул – и отправился на кухню, за кочергой, на ходу стараясь воскресить в памяти «Руководство по производству следственных действий», раздел четвёртый, «Рекомендации по производству обыска и выемки», усвоенные ещё на втором курсе МГЮА. Или в Д.О.П. е на этот счёт иные правила?

– Сегодняшний улов. – Яша выложил на стол пачку бумаг и тетрадей. – Не то чтобы густо, но и отнюдь не пусто.

Мы сидели в питерской конторе «сыскного бюро»; за окном гудел Литейный проспект, июньское солнышко веселило сердца прохожих своими тёплыми лучами, лошадиные копыта звонко цокали по мостовой.

– Так что с задержанными? – осведомился я.

– Закончим вот с этим, – он постучал пальцем по бумагам, – и поеду на Очаковскую, проведу первый допрос. А то, как бы господа в голубых мундирах не перестарались…

Я сдержал усмешку: скептическое отношение шефа «сыскного бюро» к методам «коллег» из Отдельного Корпуса Жандармов успело стать притчей во языцех.

– Тут в общих чертах именно то, что мы и ожидали. – продолжил Яша, перебирая трофеи. – Дневники Прибыткова, списки членов питерских спиритических и масонских кружков. И вот, самое интересное…

На стол легла пачка конвертов, аккуратно перетянутых бечёвкой. Верхний украшала россыпь розовых почтовых марок с женским профилем, увенчанным короной, и надписью по нижнему краю «one penny».

Я взял конверт.

– Из Англии?

– Оттуда. – Яша с довольным видом кивнул. Сейчас он был похож на кота, дорвавшегося до хозяйских запасов сметаны. – Переписка господина Прибыткова со своими заграничными контрагентами. Ознакомься, я успел наскоро проглядеть.

Я извлёк из конверта сложенные листки. Написано было по-английски, и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы разбирать непривычный почерк.

– Это от Уэскотта. – прокомментировал шеф. – Пишет насчёт чертежей инженера Костовича, но я почему-то уверен, что ему самому они нужны, не более, чем пономарю саксофон. А значит – что?..

– Господа спиритуалы связаны с британской разведкой? – сделал я требуемый вывод. – МИ-б, или как они там сейчас называются? Ну так это не новость, мы и так знали.

– Мы знали, что на них работает Стрейкер. – поправил меня Яша. Впрочем, он и с «Золотой Зарёй» тесно связан, так что тут особого откровения нет. Другой вопрос – кто тут кого использует: Стрейкер Уэскотта с его питерской агентурой, или, наоборот, «Золотая Заря» каким-то образом держит нашего бельгийского друга на крючке?

– А какая разница? – я пожал плечами. – В конце концов, все ниточки, так или иначе, тянутся в Форин Офис или в британское Адмиралтейство. Англичанка гадит, и всё такое.

– Ну да, ну да… – Яша задумчиво покивал. – Кстати, аэроскафом Костовича их интересы отнюдь не ограничиваются. Там, дальше, есть упоминание об «александрийских пластинах» – тех, что привёз Евсеин. Так вот, Уэскотт требует от Прибыткова и Дробязгина, чтобы они как можно скорее выяснили, кто именно работает с артефактами и где они хранятся. А это, согласись, уже несколько ближе к области интересов «Золотой Зари».

– И, тем не менее, во время налёта на штаб-квартиру Д.О.П. Дробязгин с Геннадием даже не пытались искать чертежи аэроскафа, ни что-нибудь ещё, а ограничились похищением Виктора.

– Это-то и странно. У меня сложилось ощущение, что они шли в штаб-квартиру Д.О.П. за одним, а взяли в итоге совсем другое. В смысле – другого.

Я немного подумал.

– То есть, на Виктора они наткнулись случайно?

Яша кивнул.

– Очень похоже на то. Наткнулись – и сочли находку настолько важной, что наплевали на первоначальное задание.

Я ещё раз проглядел письмо и засунул его обратно в конверт.

– Жаль, господин барон об этом не знает. Наверняка пригодилось бы. Может, отписаться ему по нашим каналам?

– Можно и отписаться. – не стал спорить мой собеседник. – Но, сдаётся мне, лучше будет передать это из рук в руки, вместе с нашими выводами.

– То есть, придётся ехать во Францию?

– Не сейчас. Неделя уйдёт на то чтобы вычистить всех питерских масонов со спиритуалами, потом надо будет помочь московским коллегам. И вот тогда можно будет и подумать о поездке.

– Слушайте, Яков Моисеевич… – я испытующе посмотрел на начальство. – Может, и я тоже, а? Во Францию, в смысле?.. Вот увидите, пригожусь!

IV

Финский залив

Июнь, 1888 г.

– Где ты научился обращаться с парусной лодкой? – спросил Виктор. – Вот уж ни за что не подумал бы…

Как ни претило ему откровенничать с человеком, только что на его глазах хладнокровно истребившим целую семью – любопытство взяло вверх.

Геннадий подтянул какую-то снасть и уселся поудобнее, перехватив железный загнутый вверх стержень, который он назвал «румпель». Стержень присоединялся к привешенному на корме перу руля, и Геннадий, к удивлению напарника, довольно ловко с ним управлялся.