Cobalt Red

Возле лачуги-борделя завязалась драка между несколькими мужчинами. У входа стояла мадам, одетая в яркое платье цвета индиго, лазури и с золотой отделкой. Она распоряжалась деньгами и предпочитала, чтобы ей платили в долларах США. За десять долларов она разрешила мне осмотреть бордель, но мне не разрешили разговаривать ни с одной из женщин или девочек, некоторым из которых на вид было всего четырнадцать лет. Бордель состоял из маленьких, выстроенных из кирпичных стен каморок ("комнат") без крыш и пыльных матрасов на полу. В грязи были разбросаны окурки, бутылки из-под спиртного и прочий мусор. На некоторых стенах висели пинапы полуобнаженных женщин. В одной из комнат, расположенной в задней части, сидела молодая девушка в темно-фиолетовом платье, с волосами, завязанными в косички. Ее детское сияние резко контрастировало с убогой обстановкой. Мадам следовала за мной, пока я осматривался, держась так близко, что я чувствовал ее горячее дыхание на своей шее. В конце концов ей надоело ждать, и она направила меня обратно на улицу. Я спросил, знает ли она, сколько борделей в Касуло. Она пожала плечами, щелкнула губами и ответила: "Может, десять. Я не знаю". Она объяснила, что землекопы приходят к ней в те дни, когда им платят. "Они хотят праздновать. Они хотят чувствовать себя живыми", - сказала она. Солдаты же забирали женщин без оплаты.

Остаток дня я провел, встречаясь с несколькими группами тоннелестроителей в Касуло. По мере того как я слушал их рассказы, под хаосом вырисовывалось некое подобие порядка. Существовала хорошо отлаженная система, включающая в себя микроэкономику, состоящую из спонсоров, копателей, продавцов, покупателей и исполнителей. Группа, которая больше всего помогла мне понять экосистему кобальта, находилась на месте раскопок недалеко от центра района. Четверо мужчин и двое подростков в возрасте от четырнадцати до двадцати пяти лет были частью большого отряда из более чем тридцати мужчин и мальчиков, которые занимались раскопками комплекса туннелей, расположенного рядом с четырехкомнатным кирпичным домом.

Самый старший член подгруппы, Мутомбо, пригласил меня осмотреть туннель. Он был одет в темно-коричневые треники и зеленую футболку Heineken. Он был мускулистым и энергичным, с уверенностью уличного барыги из Нью-Йорка. Мутомбо объяснил, что в его группе копателей были братья и кузены. Они не копали в доме, который принадлежит им или кому-то из других групп. Владелец дома, Жак, жил в Лубумбаши. Его брат, Режис, жил неподалеку, в Касуло, и руководил работой тридцати землекопов в этом доме. Жак и Режис были "владельцами ям", которые спонсировали старателей, копавших в доме. Система спонсорства работала так же, как и на модельном участке МЧР. Мутомбо объяснил:

Когда мы начинаем копать туннель, спонсоры выдают нам зарплату каждую неделю. Они также дают нам инструменты для копания, водяной насос, два воздушных насоса и фары... Люди приезжают из многих деревень, чтобы копать на территории людей, которые живут здесь. Все приезжают в Касуло, чтобы найти кобальт. Fuata nyuki ule asali ["Следуйте за пчелами, чтобы поесть меда"].

Мутомбо рассказал, что им потребовалось три месяца, чтобы найти жилу гетерогенита, и что они разрабатывали ее около месяца. Гетерогенит, который они выкапывали из туннеля, Реджис продавал на складе недалеко от дома. Доход составлял 60 на 40 в пользу Режиса. В лучшие дни, по словам Мутомбо, он уходил домой с десятью долларами. Я спросил, что будет после того, как старатели вернут спонсорскую помощь, и Мутомбо ответил, что, по его мнению, тогда система изменится на 50 на 50, хотя он не уверен. Очень важно, что старателям не разрешалось ходить в депо вместе с Режисом. Они должны были признать, что он честно представляет цену, по которой продает руду.

"Мы спускаемся, копаем, поднимаемся. Мы смываем пыль. Это наша жизнь. Мы можем двигаться только вперед", - сказал Мутомбо.

Мутомбо зажег сигарету и с тоской выдохнул дым. Мы поговорили о его биографии и о том, что привело его в Касуло.

"Я родился в Ликаси. Представляете, у меня семь старших братьев! Моя мать хотела девочку, поэтому все время пыталась, и когда я родилась, она сказала моему отцу: "Ты, наверное, ведьма! Возьми четырех из этих мальчиков и обменяй их на одну девочку!"

Мутомбо смеялся от души. Это был первый раз, когда я услышал, как смеется старатель. Мутомбо бросил школу в восьмом классе и начал копать кобальт на старательских приисках в окрестностях Ликаси, в том числе на Токотенсе, где копателем был Патоке.

"Я знаю, вы скажете, что образование - это важно, но я хотел помочь своим родителям. Я хотел покупать вещи для себя", - сказал Мутомбо.

Три старших брата Мутомбо уже были старателями, а один переехал в Замбию, чтобы работать в компании по производству цемента в Ндоле. Остальные работали в Ликаси и Лубумбаши.

"У меня есть план. Я не буду копать вечно. Я коплю деньги. Когда у меня будет достаточно денег, я открою бизнес по продаже сигарет и пива в Касуло. Каждому крезавру нужны сигареты и пиво!"