Чужой выбор

Он чувствовал, что сможет выдержать любой взгляд, пусть даже насмешливый или сочувствующий. И хотел в этот момент лишь одного – оказаться в шале, у камина, с банкой пива в руке, в обществе своего лучшего друга, которому сможет все рассказать. И тогда не исключено, что он и сам посмеется над случившимся, как любил говаривать Кристоф.

А Хлоя вернулась в агентство, где все еще сидел за работой Дамьен, и пригласила его на ужин в «Рефюж» – ресторан в Гапе, предлагавший своим посетителям щедрые порции еды, приготовленной на пьерраде [16]. Она не сочла нужным рассказать брату о сцене в больнице, предпочитая обсудить с ним текущие дела. К счастью, не все их клиенты вели себя как Виржил и его совладельцы, и с тех пор, как Хлоя работала с братом, ей удалось заключить несколько удачных сделок. Вначале он доверял ей только простые варианты, но убедившись, что сестра увлеклась его профессией, стал поручать все более сложные или более щекотливые дела. Сам Дамьен с большим энтузиазмом занимался операциями с недвижимостью и вот уже пару лет уговаривал Хлою стать его партнершей. Вдвоем они могли бы расширить агентство, сделать его первым по значимости в этом регионе – разумеется, с условием, что это ее заинтересует и она решит осесть в Гапе. До сих пор Хлоя отказывалась серьезно рассматривать проект брата, ей казалось, что это занятие не по ее части. И все же она видела в нем одно преимущество – здесь она будет сама себе хозяйка, а это совсем другое, чем наемный работник на каком-нибудь предприятии. Ей хотелось быть свободной в своем выборе, сохранить возможность открытого будущего. Именно по этой причине она отказалась от армейской карьеры, предпочтя подписать офицерский контракт всего на четыре года, ради профессионального опыта. Хлоя получила солидное юридическое и административное образование, знала, что способна на многое, но ей не понравилась строгая армейская дисциплина и не хотелось снова испытывать тяготы иерархии и гнет начальства. А Дамьен никогда не смотрел на нее сверху вниз и вел себя как заботливый старший брат. Вот почему Хлоя обещала подумать над его предложением.

Однако тем вечером, возвращаясь домой, она больше думала о Виржиле и его подруге, которую сегодня увидела в такой неудержимой ярости. Очень красивая женщина, высокая, стройная, с роскошными волосами цвета меда и золотистыми, гневно сверкающими глазами, в высшей степени эффектная. Значит, Виржил с ней расстался? Как там она сказала – «обольщал… нашел замену…»? Видимо, они разорвали отношения, и, похоже, именно это вызвало у нее такую бешеную реакцию. А еще она назвала его трусом и лжецом. Интересно, каким образом он положил конец их отношениям? И почему? Хлоя вспомнила, как Виржил еще во время их обеда в «Бушоне» объявил, что этой связи приходит конец. Тогда она ему не поверила, а он, оказывается, говорил искренне. И еще: сегодня Филиппина что-то злобно кричала о том, что он «мечтает заиметь кучу сопливых младенцев» и готов «сделать их первой встречной». Она, конечно, метила в Хлою, и это был не единственный презрительный выпад, который та предпочла игнорировать, – она терпеть не могла всякие интимные разборки. Крики ее не пугали, угрожающие жесты – тоже, зато нескрываемое презрение Филиппины очень не понравилось. Перед такой женщиной невольно можно было почувствовать себя полным ничтожеством.

Хлоя снимала симпатичную двухкомнатную квартирку в одном из жилых домов с розовыми фасадами, выходившими на площадь Жана Марселлена – одно из самых оживленных мест в центре Гапа. Она обставила ее в скромном скандинавском стиле и чувствовала себя здесь как дома. Вот если бы повезло отыскать такую же квартиру, только побольше, для Клеманс Вайян, та наверняка ощутила бы себя в полной безопасности. Только разрешит ли это ее проблему? Клеманс стала жертвой негодяя, который терроризировал ее и, несомненно, был опасен, но опасен не только для нее одной, так что бегство вряд ли могло помочь этой беде. Однажды и самой Хлое довелось стать предметом такой же болезненной ревности мужчины, но она сумела решительно и быстро порвать с ним. Правда, она была одна, а Клеманс приходилось спасать всю свою семью. Во-первых, дочерей, а во‑вторых, конечно, мужа, которого она не хотела подвергать опасности.