Чужак

— Во-вторых, — я вытянул руку и начал загибать пальцы. — Стойкость фортов гарантируется тем, что в них пушки есть, а у степняков пушек нет. Это уже не так. Хороший залп картечью — и канониров попросту сдует. Заменять их в осаждённом форте некому. Когда любой, кто рискнёт появиться на стенах, получает картечину промеж глаз, форт простоит ровно столько времени, сколько понадобится, чтобы сломать ворота или подняться на стену. Помощь к нему попросту не успеет. Все наёмные армии застряли в глубине земель Народа. Послать весточку с гонцом или птицей можно лишь в какое-то известное место, но только не армии на марше. У нас же в окрестностях почти двести воинов, и некоторые из отрядов уже повстречали моих гонцов. А в фортах так и сидят пятьдесят-шестьдесят второсортных бойцов, искренне уверенных в собственной неприступности.

С каждым новым словом по лицу Кейгота медленно расплывался зловещий оскал.

— Иди за мной, вождь, — закончил я. — И ты сам будешь тем, кто возьмёт хотя бы один из этих фортов. Я научу тебя, ты научишь твоих воинов, а они — тех, кто придёт к нам, привлечённый славой наших дел. Настала пора воевать по-другому, и ты станешь первым, кто узнает как именно!

Ирга Убил Троих, помощница картографа

Вадим уже не раз меня удивлял. Его чуждый разум воспринимал мир совсем иначе. Даже со всей заимствованной у него памятью, я так и не могла понять, каким окажется его следующее решение.

Вот и сейчас он снова меня удивил. Карта на стене покоев коменданта до знакомства с ним выглядела настоящим шедевром, с любовно выписанными деревьями, животными, портретами жителей окрестных земель и многими другими прекрасными, в четыре цвета, миниатюрами. Но Вадим начал от руки, одноцветными чернилами, рисовать поверх неё кружки, чёрточки и корявые метки, совсем как остроухий дикарь из северных лесов.

— Мы здесь, — он ткнул в слегка подтёкший квадратик возле тонкой извилистой линии. — Это наш форт.

— Не похож, — честно сказала я. — Плохой рисунок, тут даже не видно, что у него есть башни.

— Ну, вот за что мне такое наказание? — Вадим тяжело вздохнул. — Послушай, Ирга, ты же была со мной, когда Отец показывал земли Народа. Вспомни, только честно, видела ты эти башни?

— Нет, — медленно сказала я. Теперь, когда Вадим напомнил мне об этом, я поняла, что на самом деле земля выглядит именно так, как он её нарисовал — несколько линий и точек, неправильной формы пятна вместо лесов и гор, извилистые ленты рек и кляксы озёр. Просто до этого я никогда ещё не видела свои земли по-настоящему, такими, как видит их Отец-небо.

— Так вот, — продолжил Вадим. — Это наш форт. К югу от него — Старая Башня. Между ней и фортом примерно двести пятьдесят раз по тысяче шагов. Пока что я не могу сказать более точно. В день мы проходили что-то между сорока и шестьюдесятью. Десять тысяч шагов на карте — такая вот маленькая полоска. Это понятно?

— Да, — согласилась я.

— Отлично, — Вадим дал мне в руки перо. — Тогда покажи мне, где находится Ухо Матери. Точное расстояние и направление. И любые другие места, где боги могут откликнуться на твой зов.

— Ухо матери, — я задумалась. — Если двигаться на закат от Старой Башни, а потом у Кривого Оврага повернуть на Седой Камень…

— Овраг, — Вадим отобрал у меня перо и изобразил на карте маленькую закорючку. — Такой? И камень тогда вот здесь? Большой такой булыжник, да?

— Ну, — я вновь попыталась увидеть земли такими, как их видит бог, и нерешительно обвела рукой часть карты. — Да. И тогда примерно тут окажутся три холма и каменный столб на рассветном кургане.

— Здесь? — Вадим поставил несколько точек на карте. — Вот холмы, вот курган с камнем. Так?

— Да, — подтвердила я.

— Отлично, — Вадим продолжил работать над картой. Перо так и летало. Штрих за штрихом, появлялись всё новые и новые знаки. Я пыталась разобраться, какой из них что значит, но получалось у меня плохо. Затем Вадим провёл извилистую ленту Пограничной Реки, и я всё поняла.

— Вот здесь, — я ткнула рукой в Змеиный Остров на знакомом изгибе реки. — Мать-Земля дарит своим дочерям лёгкие роды, а сок местных растений, если правильно его собрать, ещё несколько лет исцеляет даже самые безнадёжные гноящиеся раны.

— И от него, — Вадим провёл рукой по карте, — где-то тринадцать-пятнадцать дней верхом до этого вот разорённого посёлка, так?

— Да! — подтвердила я. Умом я понимала, что передо мной всего лишь карта — обычный кусок хорошей бумаги с несколькими чернильными отметками, но всё равно, то, что делал сейчас Вадим, казалось непостижимой магией.

— Тогда работаем дальше, — он макнул перо в чернильницу и снова принялся за карту. — Надеюсь, мы хотя бы к вечеру закончим. Утром будет много работы.

— Работаем, — согласилась я. Что-то подсказывало, что покоя мне до поздней ночи увидать не доведётся.