Чумные псы

Там все оказалось в точности таким, как он ожидал. Впереди, за дворовой стеной, к которой их с Рауфом, помнится, привел запах съестного, расстилались трава и вереск. Прямо внизу на участке непотревоженной грязи были отчетливо видны следы Рауфа. Надоеда поднял лапу и содрал со стекла большой клок липкой, пыльной паутины. Его слегка удивило, сколь нечувствительна оказалась внутренняя поверхность его глаза. Расчихавшись от пыли, терьер заплясал на полке, отряхивая лапу от паутины и одновременно ловя пастью муху. Та увернулась, ударилась на лету о стекло, но быстро пришла в себя и с жужжанием унеслась прочь.

— Плохо то, что до верха этого глаза я, похоже, не дотянусь, — сказал сам себе Надоеда. — Интересно знать, почему так? Должно быть, белые халаты вытащили что-то важное из моей головы. Иначе, наверное, тут не было бы так пусто! Вот почему я не могу взобраться на самый верх. То ли дело было, когда мой хозяин… когда мой хозяин… был…

Не договорив, Надоеда вздрогнул, вгляделся и перебежал вдоль полки, ища лучшую точку обзора. Он увидел — он был почти уверен, что увидел! — Рауфа и лиса, вместе кравшихся сквозь высокую густую траву слева от него! Да, да, точно! Он не ошибся — вот же они! Рауф, с его ростом, был хорошо заметен, лис же, когда он не двигался, оставался практически невидим.

— Но почему я их не слышу? — удивился Надоеда. — Так, ну-ка, где мои уши? Должны быть где-то по бокам… Знать бы еще, как они выглядят? Впрочем, не важно, по-моему, я чую лиса… Да, его не пропустишь!

Он спрыгнул наземь и пробежал к своему холодному, заткнутому металлической сеткой носу. Все сомнения тотчас отпали! Снаружи действительно находились Рауф и лис! Еще минута, и в дыре показалась морда черного пса, заслонившая собой свет.

— Надоеда! Ты как там? Выбраться можешь? Нет? А ты пробовал?

Вопрос застал терьера врасплох. Что имел в виду Рауф — что его заперли тут? Какая чушь, разве можно кого-то запереть внутри его собственной головы, да еще против воли? Да, но как тогда объяснить, что, сидя здесь, он не мог пользоваться глазами и носом одновременно?

— Ну… Я, собственно… Видишь ли, Рауф…

— Короче, вылазь давай! Да побыстрей, пока белые халаты не нагрянули!

— Нет, Рауф, выйти я никак не могу. Я к тому, что, если я выйду, я снова свихнусь. Сейчас я все тебе объясню. Понимаешь, я…

— Надоеда, прекращай! Нашел время для умствований! Я тут лиса привел, чтобы он тебе показал, как выбраться. Что бы он тебе ни сказал — просто делай это, и все! Если он тебя оттуда не выковырнет, значит, никому это уже не под силу. Давай, слышишь? И побыстрей, ради небесного пса!

Нос Рауфа пропал из виду, и в следующее мгновение на терьера сквозь мятую сетку уставился лис.

— Выходи, старина! И за что этот черный здоровяк так тебя любит? Ты, смотрю, последний ум растерял!

— Послушай, я сейчас все объясню, — сказал Надоеда. — Я никак не могу выйти. Видишь ли…

— Да лезь ты прямо вперед! Ползи вдоль желоба, чудик! Ты в сарае, а это сток, ведущий наружу! Ползи, говорю, олух недоделанный!

И пока Надоеда раздумывал, как доходчивей объяснить друзьям необычайную ситуацию, в которой оказался, лис ухватил зубами проволочную сетку и вытянул ее наружу сквозь отверстие в основании стены. Надоеда тявкнул от боли и изумления, после чего сунул голову и плечи в расширившееся отверстие и попытался вернуть похищенное. Пока он силился выхватить сетку у проворного лиса, где-то в районе его загривка начала открываться тяжелая дверь, через которую внутрь ворвались яркий свет и дуновение холодного воздуха. Вслед за этим затопали мужские ботинки, зазвучали голоса, а еще через мгновение до него долетел слабый, но безошибочно узнаваемый запах белых халатов — тот запах, что исходил от их рук и ужасной, неестественно чистой одежды.

Обуреваемый страхом, Надоеда протиснулся в дыру. Позади раздались торопливые шаги, и человеческая рука попыталась ухватить его за задние лапы. Терьер отчаянно рванулся вперед, напоровшись при этом на что-то острое. Потом он с кровоточащим левым боком вывалился в мокрую траву, и Рауф, взяв его зубами за шкирку, поспешил прочь. Когда они удалились на некоторое расстояние от сарая, Надоеда встал на собственные лапы.

— А теперь — беги, Надоеда, беги, как заяц! А не то задницу оттяпаю!

И они бок о бок рванули через долину в сторону Ульфы. Примерно через полмили, когда псы улеглись передохнуть в облетевших зарослях орешника, к ним присоединился лис. Не проронив ни слова, он сразу занял позицию на высоком, заросшем папоротником пригорке, откуда просматривалась дороги и поля, плавно спускавшиеся к берегу Даддона.

* * *

На въезде в Даннердейл Дигби Драйвер подумал о том, что не помешало бы заправить машину, да и собственный желудок, если на то пошло. Накануне он прибыл в Эмблсайд уже поздним вечером, а сегодня вновь отправился в путь в половине восьмого утра, перехватив весьма символический завтрак, о котором его организм уже успел позабыть.