Чумные псы

— Боюсь, этому уже не помочь, — сказал сэр Питер. — Второй еще барахтается, да смотри, пытается уплыть прочь… Лодку развернуть сможешь?

На более крупной собаке ошейника не оказалось. Питер Скотт ухватил тяжеленного мокрого зверя за загривок и чуть не надорвался, затаскивая его на палубу. Пока «Ориельтон» набирал ход и ложился на прежний курс — к югу, в сторону речного устья, сэр Питер кое-как отволок трясшегося и рычавшего пса в маленькую рубку, где уложил на пол.

— А терьер-то еще дышит, — сообщил ему Рональд Локли, водя рукой по ребрам пса. — Смотри, как ему кто-то голову разукрасил! К тому же он изрядно нахлебался воды, но сердечко еще стучит… Возьми руль, Питер, а я искусственное дыхание сделать попробую!

— Он замерз до полусмерти, — сказал сэр Питер, усаживаясь на корме и тоже ощупывая терьера. — Давай его возле двигателя погреем!

— Сперва надо дыхание запустить. И я понять не могу, что это за рана? Глянь-ка, швы!.. Ты слышал когда-нибудь, чтобы собаке нейрохирургическую операцию делали?.. И как эта парочка в воде оказалась? Неужели их какие-нибудь нелюди за борт выкинули?..

Сэр Питер не успел ответить. Пес в рубке принялся лаять, причем так, словно собирался драться насмерть с любым, кто туда войдет. Его яростный рев заглушал рокот двигателя и шум волн. При этом лай звучал удивительно членораздельно. «Р-р-р-р» — низкий рык, и затем отчаянно-свирепое: «А-вуф! Р-р-р-рауф! Ра-вуф! Рауф!»

— Ишь ты, Рауф-Рауф, — сказал Питер Скотт. — Так и смотрит, кому бы кишки выпустить. Здорово его кто-то разозлил! Или перепугал до смерти. А может, то и другое…

— А я начинаю надеяться, что малыш все же выкарабкается, — продолжая размеренно нажимать на грудную клетку фокстерьера, заметил Рональд. — Смотри-ка, сердечко уже уверенней бьется… — И обратился непосредственно к обмякшему тельцу: — Давай, давай, маленький… давай, бедняжка ты мой!

Еще три минуты спасительных усилий, и терьер открыл глаза.

— Питер, — позвал Локли. — Я знаю, это глупо звучит, но знаешь, что сейчас бы здорово пригодилось? Бутылочка с горячей водой…

— Сейчас согрею, — сказал сэр Питер. — Пустая бутылка найдется, да можно и полотенце на худой конец намочить… А ты сунь покамест песика под куртку да держи руль крепче!

Когда сэр Питер, пригнувшись, вознамерился войти в рубку, огромный черный пес бросился на него, лая, точно Цербер — на пропащие души. Однако потом, продолжая лаять, забился под складной стол. Делая вид, будто вовсе не обращает на него внимания, Питер Скотт разжег примус и поставил чайник, благо тот висел на кардане[107] и не боялся качки, и заодно погрел ладони, пока закипала вода.

— Как там терьер, Рональд? — прокричал он наружу.

— Явно лучше! Дыхание еще не полностью восстановилось, но, думаю, он свое возьмет, когда как следует отогреется… Питер, а ты заметил, сколько народу на дюнах? Человека четыре или пять, причем двое — военные… И они нам машут! С чего бы вдруг, а?

Сэр Питер выставил из рубки сперва бинокль, потом голову.

— Один из штатских похож на Джима Роуза, смотрителя Дригга, — сказал он погодя. — Тут ведь в дюнах природный заповедник, ну, да ты знаешь… И у Джима не в обычае просто так махать руками всем лодкам, которые мимо идут. Сверни к берегу, а, Рональд? Нам все равно ждать прилива, так хоть выясним пока, что у них за переполох… Дно здесь песчаное, можем потихоньку выскользнуть на отмель, а потом прилив нас сам снимет. Осадка небольшая, как раз в пределах слышимости и окажемся…

Питер Скотт забрал у Рональда терьера, завернул его в хорошо отжатое горячее полотенце и перенес в рубку. Большой пес тотчас перестал лаять и сперва обнюхал товарища, а потом принялся вылизывать ему уши.

— Еще возьмешь говядины, Рональд?

— Нет, спасибо, мне хватит.

Питер Скотт вытащил нож, откроил ломтик мяса и сделал себе сандвич. Взяв его в руку, он сжал другую в кулак и как бы нечаянно опустил ее вниз, к самому носу терьера. В первый момент черный пес исполнился подозрений, но потом его нос зашевелился, он нерешительно обнюхал руку сэра Питера и наконец осторожно лизнул ее. Тот вскинул глаза и встретил ответную усмешку Рональда Локли, сидевшего на руле.

— Как по-твоему, — спросил он, — имя у этого громилы есть?

При звуке его голоса большой пес снова разразился лаем, но скоро умолк, потому что ни один из мужчин ничуть не встревожился и не начал делать резких движений.

— Не удивлюсь, если его зовут Рауф-Рауф или как-нибудь в этом духе, — ответил Рональд. — Последние минут двадцать он только это и твердит!

— Что ж, привет, Рауф, — сказал сэр Питер и почесал ему за ухом. — На-ка тебе косточку…

* * *

Снаружи занималось стылое, серенькое ноябрьское утро. Мистер Пауэлл сидел за кухонным столом, помешивая ложечкой чай и глядя, как за окошком снуют по лужайке скворцы.

Вошла жена и поставила возле раковины поднос с остатками завтрака.

— Почему бы свет не включить, Стив? — спросила она. — Не надо мрак разводить… Приободрись, милый. — И она ласково обняла мужа за плечи. — Не стоит унывать. Не так уж все и плохо.