Чума

«…вся пахотная земля делилась на три одинаковых по размеру поля; каждое из них попеременно служило один год для озимых, второй — для яровых, третий — под пар… каждый член общины получал одинаковую долю во всех трех полях, чтобы каждый мог подчиняться принудительному севообороту общины, так что озимь он имел право сеять только на своем участке озимого поля и т. д.

… во время нахождения под паром поле переходило в общее пользование и служило пастбищем… как только кончалась жатва на прочих двух полях, они… служили общественным пастбищем. То же самое относится к лугам после осеннего сенокоса. На всех полях, где происходил общественный выпас, владелец должен был удалить изгороди. Этот обязательный общественный выпас (Hutzwang), требовал, чтобы время посева, как и жатвы, не предоставлялось воле отдельного лица, а было для всех общим и устанавливалось общиной или обычаем».

Какие дерьмократии с либерастиями могут вырасти в трёхполке?! Какие «права человека», «святость собственности», «свобода личности»?! В общине воля? — Орднунг. Жёсткий.

Человек — хозяин своему полю только от сева до жатвы. А внесение удобрений, а двоение паров, а запахивание снега…? — Ты об чём? Мы по ём коров пасём.

«Все поля использовались для пастьбы скота. С наступлением вегетационного периода скот выгонялся на вытравленное ещё осенью жнивьё и получал там скудный зелёный корм».

То-то скотину постоянно в зеленях ловят — сами ж к месту приучили.

«По мере вспашки яровых полей скот всё больше концентрировался на паровых полях, которые очень скоро вытаптывались дочерна и обращались в „толоку“. Тем временем освобождались от снегового покрова ещё сохранившиеся водораздельные леса, и под их пологом развивались роскошные пастбища. Сюда и перегоняли скот, наголодавшийся за зиму в скотных дворах и весной на жнивьях, на „выгонах“ по парам и на толоке… Всходы природного „самосева“ деревьев или съедались или затаптывались, лесовозобновление прекращалось. После гибели лесов занимавшиеся ими водоразделы обращались в бесплодные угодья. Зимние осадки по всей площади бесструктурных полей и водоразделов устремлялись потоками в реки. Весенняя вода в короткие сроки смывала самые ценные глинистые и перегнойные части почвы со всей распаханной поверхности полей и вымывала глубокие промоины (овраги), врезаясь всё глубже в почвообразующий рухляк. Созданная оврагами „дренирующая сеть“ перехватывает ток почвенной воды и направляет его по дну лощин в реки. Вместе с водой уносятся из почвы элементы пищи растений.

Сносимые в реки грубые механические элементы почвы — пески — заволакивают русло рек и заносят песком заливные луга, а глина и перегной уносятся в море…»

* * *