Чума

Так нельзя, нельзя мужика сытостью его детей попрекать. Но у меня нет людей. Я могу десятками выгонять «на арыки» здешних мастеров, кожемяк или скорняков, но найти замену «мастеру по менеджменту в сельском хозяйстве»… можно. Потом.

Сбрось темп, Ваня. Молодёжь подрастёт, наберётся ума-разума… Когда-нибудь. Спокойнее надо, тишее, благостнее, с молитвой истовой. Глядишь, и явит Господь Бог милость свою, накормит страждущих:

«И велел народу возлечь на траву и, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и, преломив, дал хлебы ученикам, а ученики народу.

И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей».

Молодец Назаретянин! Эффективно решил возникшую задачу. Только у меня задача другая. На «Святой Руси» не пять тысяч, а восемь миллионов. Правда, включая женщин и детей. Размерность — на три порядка. Требует иных инструментов, «божье чудо» типа «Насыщение множества народа» — не годится. Не хочу ёрничать типа:

— А не развяжется ли пупок у сына божьего при таких размерах жрала?

Просто он решал свою задачу, у меня — своя.

Вопли Потани не были безосновательной истерикой: переход к пшенице в варианте «по правильному», выглядел для местных как катастрофа.

Катастрофа называется: «глубина вспашки».

Коллеги, открываю секрет. Если вы вздумаете пугать аборигенов словами типа: фосген, тринитротолуол, ядрёна бомба… — посмеются и плюнут. Но скажите им: — Покажь глубень в бороздень, — половина побледнеет, задрожит и разбежится. Оставшиеся полезут в драку.

Связка прямая: глубина вспашки — урожай — еда — жизнь.

«— Решили пахать не менее трех с половиной вершков глуби, а это как? Меряй сам!

Давыдов нагнулся, сунул пальцы в мягкую и липкую борозду. От днища ее до дернистого верха было не больше полутора-двух вершков глубины.

— Это пахота? Это земле чесотка, а не пахота! Я его ишо утром хотел побить за такую старанию. Пройди по всем ланам — и скрозь у него такая глубь!

…

— Ты что же это… так пашешь? — ощеряя щербатый рот, тихо спросил Давыдов.

— А вам как бы хотелось? Восемь вершков гнать? — Атаманчуков злобно сощурился…

…

Вечером, как только вся бригада собралась у стана, Давыдов сказал:

— Ставлю перед бригадой вопрос: как быть с тем ложным колхозником, который обманывает колхоз и Советскую власть, — вместо трех с половиной вершков пахоты портит землю, пашет полтора вершка?…

— Выгнать! — сказал Любишкин…

— Такой колхозник-вредитель есть среди вас. Вот он! — Давыдов указал на Атаманчукова, присевшего на дышло арбы. — Бригада в сборе. Ставлю вопрос на голосование: кто за то, чтобы вредителя и лодыря Атаманчукова выгнать?

Из двадцати семи — „за“ голосовали двадцать три. Давыдов пересчитал, сухо сказал Атаманчукову:

— Удались. Ты теперь не колхозник, факт!..»

Какова судьба человека с лейблом «вредитель» — объяснять?

«Для целинных земель основа подготовительных мероприятий заключается в отвальной пахоте плугом с предплужниками, достигая в глубину 20–25 сантиметров».

Попандоиды и прогрессоиды! Закрывайте богадельню! Это не про нас. В смысле: не про «Святую Русь».

Черчиль: «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с ядерной бомбой».

Я — не Сталин. И очень не хочу. И ядрёная боньбочка мне не нужна. Но «сталинизм» придётся применить.

Предвижу вопли просриотно-обдухнутых: