Чума

Остальные мои «хоз. головы» — Николай, Терентий и Потаня — понимают, что рынок мы вычерпали, «забашлять по ноздри» — толку не будет.

Три года назад, при первой встрече с Софроном на Стрелке, я делал прикидки по возможному потоку зерна из Рязанско-Муромских земель. Не сколько «продадут», а сколько «могут продать».

Численность хлебопашцев Окского бассейна считал в 30 тыс. хозяйств. Именно «бассейна» — левобережье Оки с Коломной ушло к Суздалю, Муромское и Рязанское княжества слились, голядь выбили с Поротвы. Полит. география изменилась, а экономическая — нет. «Русь — от русла». Реки — зоны расселения основной части населения и транспортные магистрали.

Предположил, что средний крестьянин без надрыва сможет продать 3 пуда. Либо сразу — год урожайный, рыбка хорошо ловится… Либо чуть увеличивая (на 3–5 %) запашку под гарантированный сбыт.

Получалось: могу купить 90 тыс. пудов. Смогу кормить 13 тыс. человек. Без своего хлеба!

В том момент… вопли «Ура!» в моей душе. А деньги, орг. вопросы, хранение… порешаю.

В реале всё оказалось разнообразнее. Полсотни боярских вотчин продают 70 тыс. пуд. А остальное «вольное хлебопашество», 25 тыс. хозяйств — 30.

Да, они увеличили запашку. На 3–5 %. И это всё. И так — на века.

«— Мое хозяйство середняцкое, — не смущаясь, уверенно начал Майданников.

— Сеял я в прошлом году пять десятин. Имею, как вам известно, пару быков, коня, корову, жену и троих детей. Рабочие руки — вот они, одни. С посева собрал: девяносто пудов пшеницы, восемнадцать жита и двадцать три овса. Самому надо шестьдесят пудов на прокорм семьи, на птицу надо пудов десять, овес коню остается. Что я могу продать государству? Тридцать восемь пудов. Клади кругом по рублю с гривенником, получится сорок один рубль чистого доходу. Ну, птицу продам, утей отвезу в станицу, выручу рублей пятнадцать.

— И, тоскуя глазами, повысил голос: — Можно мне на эти деньги обуться, одеться, гасу, серников [керосину, спичек], мыла купить? А коня на полный круг подковать деньги стоит? Чего же вы молчите? Можно мне так дальше жить? Да ить это хорошо, бедный ли, богатый урожай. А ну, хлоп — неурожай? Кто я тогда? Старец [нищий]! Какое ж вы, вашу матушку, имеете право меня от колхоза отговаривать, отпихивать? Неужели мне там хуже этого будет? Брешете!».

Здесь, за восемь веков «до», такое — «богачество невыразимое».

Воля! Над душой ни попа, ни боярина… Благодать! Юг, чернозём… Шестьдесят пудов на пятерых?! — Обожраться!

«Керосин», «спички» — а что это? Ковать коня на полный круг, пахать на быках… разве так бывает?

* * *

Хлебопашество на «Святой Руси» имеет свою историю развития. Умом мы это понимает, но в душе «опрокидываем» представления об 19 в. в далёкое прошлое. «Что было — то и… и прежде было». Анахронизмируем.

Чуть подробнее.

До эпохи раннего железа на территории лесной полосы Восточной Европы господствует ячмень. Потом его меньше: к 10 в. — 2/3 от пшеницы.

Вторая половина I тысячелетия: на первом месте пшеница (мягкая), втрое меньше — полба. Примерно столько же мелкоплодных бобов. Несколько меньше гороха.

Почему на Новгородчине, например, горох, идеально подходящий по почвам, климату, световому дню… к местным условиям, превосходящий по урожайности и пищевой полезности рожь и пшеницу, не стал главной культурой — не знаю. Презрительное отношение сохраняется и в фольке 20 в.:

«Мы и пляшем, и пердим —
Хлеб гороховый едим».

Овса — нет. Точнее: он являлся засорителем ячменя и пшеницы. Ещё меньше другого засорителя — ржи.

Рожь и овёс — исконно-посконные хлеба наших предков. Для тех же предков, но предканутее — сорняки.

В X в. происходит «ржаной скачок» — «сорняк» становится основной культурой. Очень быстро появляется везде: Киев, Смоленск, Новгород… Связано ли это со «становлением Древнерусской государственности» и «Крещением Руси» — не знаю.

После ржи второе и третье места делят ячмень и пшеница. Овёс — на четвёртом.