— Ну да, я. Так ты в воскресенье выезжаешь? Тебе легче… Да, ездил на муле, ездил. Вымотался до чертиков… Ну да, каньон видел… Ничего, но цвета какие-то пошлые… Ну, а у тебя как?
Он захохотал. Сбросил башмаки и завалился на кровать вместе с телефоном, не переставая смеяться. Она рассказывала, как пришла домой и обнаружила Капитана в обществе двух ее приятелей — мужчин, с которыми познакомилась накануне вечером: те заскочили повидаться, подумали, что Капитан — ее отец, и наговорили кучу ужасных вещей.
7
Приподнявшись на постели, Гай разглядывал письмо, надписанное карандашом.
— Представляешь, мне осталось один только раз разбудить тебя перед тем, как ты опять уедешь надолго, — сказала мать.
Гай просмотрел всю стопку и выбрал письмо из Палм-Бич.
— Может, мама, и ненадолго.
— Когда у тебя завтра самолет?
— В час тридцать.
Она наклонилась и без особой нужды принялась подтыкать одеяло в ногах кровати.
— У тебя, наверное, не будет времени заскочить к Этель?
— Да что ты, мама, время найдется.
Этель Питерсон дружила с матерью с незапамятных времен. Она давала Гаю первые уроки музыки.
Письмо из Палм-Бич было от мистера Бриллхарта. Гаю поручали строительство. Бриллхарт даже убедил правление насчет вентиляционных башенок.
— Сегодня я сварила хороший крепкий кофе, — возгласила мать с порога. — Хочешь завтрак в постель?
Гай улыбнулся в ответ:
— Еще бы!
Он внимательно перечел письмо мистера Бриллхарта, положил его обратно в конверт и медленно разорвал на клочки. Потом распечатал другое письмо: листок, покрытый карандашными каракулями. Подпись с пышной завитушкой заставила его улыбнуться опять: Чарльз Э.Бруно.
P.S. Жаль, что я проспал и не проводил тебя тогда утром. Ч.Э.Б.»
Письмо Гаю даже понравилось. Приятно было сознавать, насколько Бруно откровенен.
— Овсяные хлопья! — Гай счастливо улыбнулся матери. — На Севере никогда не подают овсяные хлопья к яичнице!
Он надел любимый старый халат, слишком теплый для такой погоды, и снова устроился на кровати с «Меткалф-Стар» и с подносом на шатких ногах, где стоял его завтрак.
Потом принял душ и оделся, будто его ожидали дела; однако никаких дел не было. Картрайтов он навестил накануне. Можно было встретиться с Питером Риггсом, другом детства, но Питер теперь работал в Новом Орлеане. Что-то поделывает Мириам, поинтересовался Гай про себя. Наверное, красит ногти на заднем крыльце или играет в шашки с какой-нибудь соседской девчонкой, которая обожает ее и хочет быть такой, как она. Мириам никогда не впадала в уныние, если задуманный план не удавался. Гай закурил сигарету.
Снизу раздавалось тонкое, непрерывное треньканье — мать или кухарка Урсулина чистили серебро и бросали ложки, вилки и ножи по одному в общую кучу.