Чудо

— Когда у меня была семья, я тоже испытывал нечто подобное: часто уезжал и приезжал, но никогда не чувствовал себя по-настоящему привязанным к какому-то месту. Мне всегда хотелось оставаться свободным. Моя семья дорого заплатила за это, но жить по-другому я не мог. Думаю, что Джейн все понимала и, наверное, обижалась. — Этому была посвящена большая часть ее стихов. Джейн понимала, что его нельзя удерживать, потому что свобода была нужна ему больше, чем она. — Я всегда чувствовал себя несчастным, когда мне казалось, что меня держат на привязи.

— А если бы вас не держали на привязи? — тихо спросила она.

— Я уплыл бы куда-нибудь, а потом, возможно, вернулся бы снова, словно бутылка в море с запечатанным посланием, — сказал он, улыбнувшись. До него снова долетел аромат ее духов, и он, лежа рядом с ней, ощутил тепло ее тела.

— Что было бы написано в этом послании? — тихо спросила она, и он, не раздумывая, обхватил ее рукой и притянул поближе к себе. Они лежали на спинах и смотрели на небо и паруса над головами. И не было сейчас на земле другого места, где им было бы так хорошо. Куинн лежал рядом с ней и думал, что так легко и умиротворенно он не чувствовал себя многие годы. Она тоже.

— В послании, — задумчиво сказал Куинн, — было бы написано следующее: что я не могу быть другим… даже если бы захотел этого; что я люблю тебя, но должен быть свободным… а если нет, то я умру… словно рыба, выброшенная на берег, которая хватает ртом воздух… мне нужны море, небо, и тонкая линия горизонта, на которой ничего нет, кроме опускающегося за горизонт солнца… Это все, что мне нужно сейчас, Мэгги, широкое, открытое, пустое пространство. Возможно, я всегда этого хотел, просто был не до конца честен сам с собой. Но теперь буду. — Ее голова лежала у него на плече, и он, взглянув на нее, улыбнулся: — Вы когда-нибудь видели зеленую вспышку, когда солнце опускается за горизонт? Она длится одно мгновение, и если мигнешь, то пропустишь это мгновение. Сейчас мне ничего не нужно, кроме этого идеального мгновения. Я хочу подстеречь эту зеленую вспышку…

— А может быть, зеленая вспышка, которую вы ждете, находится внутри вас? Может быть, чтобы увидеть ее, не надо ездить так далеко? — Она понимала, что он уезжает не за чем-то, а от чего-то, но понять это он должен был сам, без подсказки. Она знала это по собственному опыту.

Она вела свои внутренние баталии, думая об Эндрю, мучительно пытаясь разобраться в том, могла ли она изменить ход событий, остановить его, спасти и была ли виновата в его смерти, как считал Чарлз. И наконец настал момент, когда она поняла, что ничего не смогла бы сделать. Она поняла это, когда поговорила с другими подростками вроде него, работая по ночам на «горячей линии», и в результате тщательного анализа всего, что происходило в прошлом. Понимание пришло в результате молитв по ночам и пролитых горьких слез, и она, наконец, увидела то, что принесло мир ее душе. Она не могла бы спасти его, не могла бы изменить ход событий. Оставалось лишь смириться с тем, что его больше нет, и что он сам выбрал этот путь. В этом понимании заключалась ее зеленая вспышка, и она надеялась, что Куинн когда-нибудь тоже поймет это. Он все еще мучился мыслями о том, что он не сделал и не смог бы сделать, каким он не был и не мог быть. И пока он не поймет, что не смог бы ничего изменить, ему придется бежать. Найти истину можно, только стоя спокойно на месте, а не убегая. Но объяснить это другому человеку невозможно. Ему придется самому находить ответы, а пока он их не найдет, он никогда не станет свободным, куда бы ни отправился искать эту свободу.

Она повернулась к нему и заглянула в глаза. В ее взгляде отражались все ее мысли и чувства, вся ее благодарность за то, что он для нее сделал. Он наклонился и поцеловал ее, и оба они на долгое-долгоe мгновение замерли с закрытыми глазами, ощущая свою зеленую вспышку. Это было мгновение, когда два мира осторожно приблизились друг к другу и слились в один, и никто из них не хотел, чтобы это мгновение кончалось. Наконец он открыл глаза и взглянул на нее. Он хотел ее, но понимал, что должен быть честен с ней, иначе от того, что возникло между ними, будет плохо им обоим.