Чудеса под снегом. Рассказы о любви и волшебстве в большом городе

Стояла непривычно теплая зима тысяча девятьсот девяносто первого года. Сочельник радовал погодой: пушистые снежные мушки все спускались и спускались с неба вниз, застилая своим танцем все существующие в мире стекла. Белой пеленой были укутаны окна, очки потерянного полицейского-новичка со смешной фамилией Скрич[19] и лобовое стекло красного «доджа»[20], к которому он теперь неохотно приближался. Никто не вызывал патруль: казалось, что двадцать четвертого декабря, в последние предпраздничные часы, происшествия вообще не имели никакого значения, и Скрича поставили дежурить в это время ради смеха. Он заметил «додж» в кювете случайно, по пути к ближайшей заправке, где намеревался подкрепиться хот-догом и немного помечтать об упущенном празднике.

Теперь горячей булочке с сосиской оставалось лишь присоединиться к списку желаний «на потом».

Находился ли кто-то внутри автомобиля – в такой темноте было совершенно не разобрать. Скричу следовало вызвать эвакуатор сразу, однако что-то неясное, нераспознаваемое не давало ему действовать по протоколу. Возможно, досада от того, что сегодня все шло не по плану, будила в нем доселе неизведанный дух авантюризма. За темными стеклами могло скрываться все, что угодно, и этот факт будоражил воображение молодого полицейского куда больше положенного.

Он подошел к автомобилю и постучал в водительское окно.

– Полиция. Есть кто-нибудь внутри? Отзовитесь!

Стекло медленно опустилось. Наверняка водитель был пьян или пребывал в состоянии абсолютной неадекватности. Почему он не покинул салон после происшествия? Почему не вызвал эвакуатор сам?

– Отзовитесь… сэр.

За рулем сидел бледный молодой человек не старше самого Скрича. По его высокому лбу от самой линии роста волос текли две тоненькие струйки крови. Нос был заклеен какой-то повязкой, от явно старой, уже заживающей травмы.

Полицейский спешно вытащил из-за пояса фонарик и осветил им салон. Внутри сидел только водитель. Положение было не таким уж плачевным, но все еще очень странным.

– Сэр, вы можете покинуть машину? Есть ли у вас повреждения? Я вызову скорую и эвакуатор.

– Я в порядке, – ответил молодой человек каким-то замогильным голосом. – Все в порядке, уходите.

– Нет, сэр, вы должны покинуть машину и показать мне ваши документы.

Уже приготовившись к служебной обороне, Скрич насупился, профессионально выкатил грудь вперед и заменил фонарик на рацию. Он демонстративно вызывал экстренную службу и скорую, пытаясь показать непутевому водителю важность своего положения, но тому, казалось, не было никакого дела до происходящего. Более не собираясь сопротивляться, незнакомец медленно открыл дверь и с трудом выбрался из «доджа». Дорогая кожаная куртка, новенькие джинсы на низкой посадке, сияющие белизной кроссовки…Ухоженный вид молодого человека был под стать машине. Он не был пьян или обкурен, но глаза его – мутные и уставшие – больше подошли бы старику.

– Они уже едут! – гордо заявил Скрич, радуясь явлению водителя в полный рост как поимке злостного преступника. – Все едут.

– Сигарета у вас есть?

– Что?

– Вы курите?

Опешив от неуместного вопроса, полицейский пошарил по карманам. В заднем оказалась еще не вскрытая пачка красного Pall Mall.

– Только это. Но, вы-то, наверное, курите что-то вроде Dunhill[21].

Незнакомец усмехнулся.

– С чего вы это взяли?

– Американская машина. И ваш вид.

– А. На вашем посту, стало быть, платят скудно?

Скрич внутренне запнулся о колкое замечание, но не подал виду. Прежде, чем полицейский успел запросить документы повторно, где-то вдалеке заиграла рождественская музыка.

– Что с вами произошло, сэр? – Скрич откашлялся. – Почему вы не дома? Не с семьей?

– А вы?

– Я в патруле, сэр. Это моя работа.

– У меня тоже была кое-какая работа, – водитель «доджа» пожал плечами, прикуривая сигарету. – Но рассказывать не стану, офицер. Вы все равно мне не поверите.

Рация в руках полицейского зашипела. Скрич принял вызов: скорая и эвакуатор должны были оказаться на месте только минут через сорок, не раньше. Еще бы! В преддверии праздника никто шевелиться не собирался.

– У нас много свободного времени, сэр, – изрядно расстроенный такой задержкой, Скрич покачал головой. – Встречать полночь будем вместе. Так что рассказать вам придется.

– Эта история мало подходит Рождеству. Если бы Диккенс и писал настолько бездарно, то приурочил бы это к Хэллоуину.

– Я готов послушать, сэр, – полицейский спрятал рацию за пояс и протянул свою руку к незнакомцу. – И заодно проверить ваши документы и сам автомобиль.

Таким в ту рождественскую ночь и был его рассказ.