Чудаки и зануды

Ведь это она обо мне! А все мое дурацкое имя — Симона. Привалило счастье! Я с этим имечком намучилась — хоть плачь! Вечно приходится по десять раз повторять. Ну почему меня не зовут Фридой, Анной или Стиной? Линдой на худой конец?

— Симона — очень красивое французское имя, — твердила мама в ответ на мои жалобы. Может, и так, но мне оно ни к чему. Я бы предпочла иметь нормальное шведское, чтобы никто не переспрашивал и не пялил глаза, такое, с которым можно жить по-человечески, быть скучной, грустной, глупой — какой угодно.

И вот снова кто-то что-то недослышал или записал неверно. Буква «а» потерялась, и все ждали мальчика по имени Симон. А заявилась я! Ну что теперь прикажете делать? Сказать по правде, у меня редкостный талант влипать в самые невообразимые истории.

Допустим, я бы сказала: «Извините, видимо, произошла ошибка. Вообще-то я девочка. Меня зовут не Симон, а Симона». Нет уж! Знаю я, чем бы это кончилось. Все бы просто с парт попадали от смеха. И я бы это еще долго расхлебывала, и все равно бы меня прозвали Симоном, или парнишкой, или еще как-нибудь не менее забавно.

Я осторожно ощупала стриженые волосы и попыталась припомнить свое отражение в зеркале. Волосы были достаточно короткие, без всяких там заколок и бантиков, которые могли бы меня выдать. Хорошо хоть, грудь еще не выпирает! И что я с утра не вырядилась в платье! Такую одежду, как на мне, мог бы носить любой мальчишка. Кроме трусов, конечно, но их-то никто не видит.

— Спасибо! — сказала я по-мальчишески хрипло. — Мне наверняка понравится.

Сдобная булочка у доски благосклонно улыбнулась мне клубничными губами.

— Подлиза! — прошипел мой сосед по парте.

— Крыса! — огрызнулась я.

— Обезьяна! — выпалил Исак. Его бойцовский задор вызвал у меня уважение.

— Придурок вонючий! — выдала я.

— Жаба надутая! — парировал он.

Но тут учительница оборвала нашу перепалку. И слава богу! Еще немного, и Исак бы меня одолел. Я прямо-таки возненавидела этого мальчишку.

— Понимаю, вам не терпится познакомиться, — просияла учительница. Она-то видела только наши губы и решила, что мы нашептываем друг другу всякие любезности. — Договорите на перемене.

— Между прочим, — добавила она, — неплохо бы тебе, Исак, показать Симону школу, раз вы успели поладить.

Исак добродушно кивнул учительнице и постарался изобразить этакого Доброго Старшего Брата, а сам тем временем шарил рукой под партой и вдруг ущипнул меня, да так больно, похуже осы!

Сквозь боль я ощутила живейшую радость: я их всех надула! Они поверили! Никто ни на секунду не заподозрил, что я не тот, за кого они меня приняли.

Быстро и ловко разделалась я с этой дурочкой Симоной, с которой вечно что-нибудь да не так, и превратилась в задиру по имени Симон.

Знала бы я тогда, к чему это приведет!

После звонка я быстренько натянула чью-то выцветшую джинсовую куртку, висевшую в коридоре на вешалке. Она была велика мне на несколько размеров, да еще вся в заклепках. На спине красовались большие серебряные буквы «Motorhead». Куртка мешком висела на моем тщедушном теле, воняла грязью, табаком и бензином. Это была находка. Я решила побыстрее избавиться от розовой девчачьей куртки, в которой пришла в школу.

— Не думай, я с тобой нянчиться не стану, — предупредил Исак.

Он подошел ко мне, когда я околачивалась у металлического жареного цыпленка, который при ближайшем рассмотрении оказался мертвой лошадью с задранными вверх копытами. На школьном дворе было полно уток, ковылявших повсюду в ожидании подачек — остатков от наших завтраков. Кормить их запрещалось, но все кормили.

— А я в няньке и не нуждаюсь, — огрызнулась я и плюнула в одну из уток.

— Ладно. Только не очень-то задавайся.

— Я и не задаюсь. Ты сам задаешься.

— Чем же это я задаюсь?

— Не скажу. Не пора ли тебе начать?

— Начать что?

— А ты, как я погляжу, тугодум.

— Это почему?

— Да переспрашиваешь все время.

— С тобой невозможно разговаривать!

Я могу так пререкаться сколько угодно. Это у меня здорово получается. Исак бесился, и мне это было приятно. Я состроила кривую ухмылочку, совсем как мальчишка. Исак повернулся и пошел было прочь.

— Он что, всегда такой? — поинтересовалась я.

— Какой? — переспросила девчонка в толстых очках и выдула из жвачки ядовито-розовый пузырь, который тотчас лопнул, залепив ей все лицо.

— Да такой неприветливый. Должен ведь был мне школу показать.

— Правда, Исак, учительница тебе велела, — крикнула очкастая, пытаясь ногтями отлепить жвачку.

Исак не ответил. Просто посмотрел на нее, как бы с жалостью — девчонка в самом деле была невзрачная, — и зашагал прочь. Я припустила за ним. Шла близко-близко, то и дело наступая ему на пятки.

— Что ты делаешь! — возмутился он.

— Иду за тобой, разве сам не видишь, придурок, — съехидничала я и опять наступила ему на ногу, так, что он споткнулся.

— Отвяжись, идиот! — завопил Исак.

— Черта с два! Ты должен показать мне школу. Так что пошли!