Чтобы ахнули

Ее холостяцкая (после двух разводов) однушка превратилась наконец в желанное пристанище. Мечта стала явью: светлая, просторная, чистая квартира — без грязных пепельниц, разбросанных мужских носков и забрызганного зеркала в ванной. Старую мебель, кроме шикарной двухметровой белой кровати, Лера торжественно выкинула. В спальне, не считая встроенной кровати и стенного зеркального шкафа, было пусто, даже телефон положить не на что — нет тумбочки. Прикроватная тумбочка казалась старомодным пережитком прошлого. Лера пока не придумала, на что ставить настольную лампу, книжку и телефон. Прежде все мелкое барахло размещалось на полке над кроватью, но полку Лера еще до ремонта вырвала с корнем вместе с обоями. Полок над головой она боялась с детства. Однажды книжная полка с учебниками рухнула на кровать — Лере повезло: за минуту до обрушения она вскочила и побежала умываться перед сном. Родители тогда перепугались до смерти и не на шутку поссорились. Мать вопила как безумная, что из-за халатности отец чуть не стал убийцей собственного ребенка, что у него руки не из того места растут и они чуть не оказались по локоть в крови, раз элементарно повесить намертво полку не смог. Отец попытался выдернуть из-под полки придавленную подушку, но от бессилия заплакал: «Вот здесь была бы ее голова! Я ведь хотел вешать полку в конце кровати — над ногами, а ты настояла…» — «Так это я виновата, что у тебя все косое! Девочка бы без ног осталась, это тебя утешит? Дочь — инвалид. Валерия, бедная моя девочка, господи, какая беда могла случиться…»

Лера загрустила: в памяти одна за другой всплывали трагические семейные сцены — литературные, родительские, а потом и свои. Два раза была замужем, и все неудачно. Тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли, и огляделась. Стены в спальне были выкрашены в цвет морской волны: «К черту обои, все пылесборники — на фиг, а синий цвет меня всегда успокаивает…» — как бы советовалась Лера с друзьями. «Норм!» — поддерживали друзья.

Кухня у Леры теперь стала похожа на бело-розовую пастилу: стены выкрашены жемчужно-розовой краской, а кухонная мебель и раковина отливают перламутром. «Все, как мы, девочки, любим, прямо душа поет…» — описывала она свое состояние замотанным, погрязшим в семейном быту подругам.

Только что рабочие обновили серебристую плитку в ванной и распрощались с хозяйкой, поставив финальную точку в ремонте. Однако Лера для себя эту точку еще не поставила. Все вроде бы вышло, как хотелось, но не хватает чего-то для уюта. Например, вылезая после душа, нужно на что-то сесть, элементарно ногти на ногах подстричь, а на что сесть? Старый пластиковый табурет, как и тумбочку, Лера с презрением выбросила.

Привычка объезжать строительные рынки и мебельные магазины осталась, так что в любом торговом центре Лера сразу брела в отдел «Товары для дома». Как-то попала в отдел бытовых излишеств, где вычурные напольные вазы, садовые скульптуры и комнатные фонтаны, и заприметила там ярко-синего деревянного слона с черными грустными глазами. Тот стоял такой одинокий, печальный, что Лере сразу же захотелось забрать его домой. Она размышляла о том, куда его можно поставить, чтоб не спотыкаться, и ее вдруг осенило: спина у слона была плоская, если поставить его в спальню возле кровати, то телефон с книжкой чудненько поместятся. Присела на… назову его Валериком. Взглянула на ценник, присвистнула. Дикость какая: девять тысяч рублей за подставочку для телефона, даже если эта подставочка — Валерик, ни в какие ворота. Лера сфотографировала и послала слона Наташке. Подруга прислала три восторженных лайка, но на ценник — пять возмущенных дизлайков и даже перезвонила: «Чё эт за цена-то? За такого маленького слонишку почти десятка?! Лучше сапоги себе купи теплые!» Лера уже вторую зиму ходила в теплых кедах, но трескучих морозов не случалось, так что не страшно. Наташка все равно ее пинала: «Тебе сколько лет, что ты все в кедах ходишь? Пора приличной дамой становиться…» Лера с сожалением погладила слона по матовой голове, помахала ему на прощание и вышла из магазина.