Что за девушка

Эрика здесь, на моей стороне, готова завтра протестовать, но все равно считает, что я сделала что-то не так. Считает, что на моем месте сразу же постояла бы за себя.

Может, это и правда. Может, такая Эрика сильная.

Майк никогда не угрожал мне. Угроза означала бы признание того, что он сделал, а это не входило в его планы. Если не считать того, как он целовал мои синяки.

Но почему же тогда я его не бросила? Почему не рассказала все раньше? Какая девушка останется после того, как парень ее ударил?

Что это вообще за девушка, которую бьют?

Майк увидел во мне что-то, какой-то знак, что я буду молчать, по крайней мере некоторое время? Он выбирал меня так же тщательно и вдумчиво, как делает все на свете. Иначе зачем ему была нужна я, когда он мог получить кого угодно?

Он мог выбрать Эрику, но, может, видел, что она сразу за себя постоит. В отличие от меня.

Эрика принимает мое молчание за неловкость и говорит:

— Не волнуйся. Не будем об этом, если ты не готова. — А потом добавляет: — Майк и не попытался дать сдачи, даже в такой ситуации, бедняга.

Бедняга. Почему ей легче поверить в мою измену, чем в то, что Майк меня ударил?

Но тут до меня доходит: я и правда изменила Майку. Может, все видят, что это правда, как будто мой синяк — алая буква, как у Тестер Прин.

Но синяк — дело рук Майка.

— Кажется, тебе не помешает еще выпить, — говорит Эрика.

Я снова киваю. Судя по всему, кивков более чем достаточно для поддержания этого разговора.

ДЖУНИ

Я ищу Тесс.

Не только потому, что мне сейчас хорошо (ложное чувство уверенности) и я хочу, чтобы Тесс видела, как мне хорошо. И не только потому, что, когда мне в последний раз было так хорошо и я видела Тесс, я ее поцеловала. И не только потому, что я просто хочу увидеть Тесс.

Я ищу Тесс, потому что думаю, что Тесс сможет мне объяснить, о чем говорила Эрика, как все настолько перепуталось и перемешалось.

Не могу вспомнить, почему я так смущалась того, что вчера поцеловала Тесс. Она моя бывшая девушка, мы увлеклись. Такое постоянно случается с бывшими. И вообще, я хочу ее вернуть. Так ведь? Как ей еще об этом догадаться?

Тесс найти легко, она выше всех девчонок в классе (и половины парней). А прическа добавляет ей еще роста. Ее темные глаза обрамлены подводкой, которая перетекает в стрелки по бокам (Тесс называет такой макияж клеопатровым), на губах прозрачный блеск, от которого они сияют. В отличие от меня, Тесс умеет обращаться с косметикой. Она как-то накрасила меня, но, по-моему, я стала похожа на клоуна. На ней темные обтягивающие укороченные джинсы, черные балетки и черный топик с высоким горлом — я замечаю, что лифчика под ним нет.

— Привет! — Я встаю на цыпочки, чтобы обнять Тесс. У нее теплая кожа. — Я тут видела Эрику Блэк. Она сказала, что теперь все знают про демонстрацию.

Пухлые губы Тесс расплываются в улыбке. Зубы у нее такие белые, что в темноте почти светятся.

— Правда, здорово? — говорит она. — Ребята из Ист-Преп тоже с нами. Даже если из-за этого отложится забег.

— Но они даже не знают Майю и Майка. — Я не обдумываю слова наперед, не повторяю их про себя несколько раз, не пытаюсь определить — уже после того, как произнесла, — все ли с ними в порядке.

— Конечно, они знают Майка. — Тесс поводит плечом. — Они с девятого класса с ним соревнуются. И не обязательно знать Майю для того, чтобы протестовать против домашнего насилия.

— Но речь ведь не о домашнем насилии. Речь об исключении Майка. Мы хотели, чтобы попечительский совет в понедельник начал обсуждение, зная, что все учащиеся заодно.

Все же ясно. Как она не понимает? Как все этого не понимают?

Улыбка Тесс гаснет:

— Просто, мне кажется, когда появилось больше информации…

— Информации? Ты про этот идиотский слух о Майе и Хайраме? — Я пытаюсь перекричать музыку, а может, просто кричу. Я закатываю глаза: — Боже, ты ничем не лучше остальных.

Я не переживаю, что обижу Тесс. Я не переживаю, что поступаю с ней так же, как она со мной в понедельник: решаю, что она неправа, не дав ей возможности объясниться. Я вообще не переживаю. Я машу рукой в сторону толпы, как будто они лемминги, марширующие, куда им скажет Майк, слепо верящие каждому его слову. Я поворачиваюсь, но Тесс хватает меня за руку.

— Я слышала, он собирается участвовать в акции, — говорит она. — Он бы наверняка не стал этого делать, если бы действительно ударил Майю?

Нельзя сказать, что Тесс говорит уверенно, скорее, она действительно хочет услышать, что я думаю.

— Ну конечно стал бы, — твердо говорю я. — Это же так просто превратит его из злодея в героя.

Тесс меняется в лице, но я стряхиваю ее руку и ныряю обратно в толпу, ищу Майю. Здесь всегда было так жарко? Я обмахиваю лицо руками. В комнате темно, но все равно заметно, какие розовые у меня ладони.

Я хватаю Майю за руку ровно в тот момент, когда кто-то в комнате выплевывает:

— Шлюха!

Я оборачиваюсь.

— Кто это сказал? — кричу я. Без промедления. Ложное ощущение уверенности. Внутренний монолог на беззвучном режиме. Ну, не считая той части меня, которая отмечает эту беззвучность.

Никто не отвечает.