Что-то пошло не так

К своему большому изумлению, он также понял, что на фронте нет не только общего плана боевых действий, но и линии фронта нет, да и действия эти – банальная, не поддающаяся пониманию и здравому смыслу война самих с собой. А ещё – война с миром по ту сторону забора, война с землей, которую кто-то по воле рока зачислил во враги, война с людьми, населяющими эту землю. Война, в которой нет победителей. Война, в которой одни побежденные.

Верить в это не хотелось. Ведь тогда не имели смысла протесты людей на Майдане, напрасными были жертвы «небесной сотни», да и сама смена власти вызывала большие сомнения. А главное, не было объяснения, зачем ведется война, не было ответа на вопрос, зачем воевать со своим народом?

Он попытался найти слово, поясняющее происходящее, но, кроме слова «раздвоение», ничего в голову не приходило, тем более, что это самое раздвоение было вокруг него, как два полюса одной державы – две линии поведения, два восприятия мира, два прямо противоположных друг дружке мнения… И только война была одна на двоих.

Будто в подтверждение его мыслей, Цевин голосом телеведущего произнес:

– «За последние сутки в зоне АТО сепаратисты несколько раз нарушили режим перемирия. Артиллерийскому обстрелу боевиков подверглась поселковая школа, а также боевые позиции украинской армии. Потерь в личном составе военнослужащих ВСУ не зафиксировано…» Вечером новости смотри, сам услышишь… Соврут – и глазом не моргнут, им не впервой, да и надо же как-то произошедшее оправдывать. Эт…

И снова не хотелось верить, но за несколько дней своего путешествия Донбассом Богдан ни разу не встретил ни российских танковых колонн, ни установок «Град», ни живой силы противника, так широко разрекламированных журналистами всех центральных телеканалов.

А может, у России, наконец, армия закончилась? То-то недавно по телевизору рассказывали, что на востоке уже курсанты военных училищ воюют, знать, больше некому, раз необстрелянных юнцов на фронт посылают. Правда, верить этому – себя не уважать, тем более, что журналисты рассказывать рассказывают, а вот показывать – не показывают, ни видео, ни фотографий нет, будто армия российская в шапках-невидимках вся, но, с другой стороны, и не верить нельзя, потому как в противном случае придётся поверить врагу… Заколдованный круг какой-то получается – ни конца у него, ни края.

После обеда, вздремнув часа полтора, минометчики решили отомстить за причиненный батальону ущерб. От этой новости Богдан пришел в неподдельный ужас: «Неужели по своим обратку сделают?» Не сделали – опять, как и вчера, расстреливали поселок.

– От безделья мозги сносит, – проговорил подошедший Цевин, кивая на глуповато гогочущих однополчан, суетящихся вокруг миномета. – Уходи ты, будь человеком! Ты же вэсэушник, резервист, уходи, пока не поздно! Уходи, если не хочешь зря в земле червей кормить.

Он скрипнул зубами, мотнул головой и прохрипел:

– Однажды я Богу доброе дело пообещал, ещё там – на зоне. Все думал, что же сделать такое… Чтобы правильное такое, понимаешь? А тут – ты… У нас здесь один сепаратюга недавно… на танк с гранатой попер… В клочья порвало… Детей оставил… Жену… Наши говорят: «Мудак шизонутый! Славы захотелось!» А он… мой дружбан он, знакомый, понятно? Нормальным мужиком был… Как все… Но Сашка – смог, а я – не смогу! Кишка тонка, понимаешь? У меня кишка тонка! Я ведь тоже из местных, но они там, по ту сторону фронта, а я – здесь, понимаешь? Я по-жизни трусливый, понимаешь, чуть что – сразу голову в песок, как страус…

Андрей беспокойно мерил шагами комнату, высказывая наболевшее, а Богдан думал: «Что-то пошло не так…»

Дома, во Львове, он был уверен, что на Украину напала Россия. Все так думали. Каждый день по телевизору это объясняли. Говорили не бабки у подъезда, а мужи государственные, отвечающие за свои слова. Да и Крым… Хотя… В Крыму, допустим, референдум прошел, там – русские, по жизни русские… А Донбасс? Донбасс ведь не Крым, и он – украинский, украинская ведь территория! Как же так могло случиться, что житель украинского города с гранатой на украинский танк бросился? Что же ему Украина такого плохого сделала, что он её так невзлюбил?

–…У меня жизнь с самого начала не заладилась. Жена через год к другому ушла, детей, видите ли, ей захотелось. А я че? Я ниче… «Рожай», – говорю… А она: «Куда рожать?» Вот так, поговорили. А что я ей, простой шоферюга, мог дать? Что? Другое дело, шахтёр… Там и расценки повыше, и доходы покрупнее… Правда, квартира была, однушка, хорошая квартира – комната большая, прихожая, кухня… Мебель была – диван раскладной, разные шкафчики, телевизор – не хуже, чем у людей, а ей все места мало… Дом ей подавай, говорит, дачу… Так и расстались. Я потом на нары загремел. По пьянке случайной. Отсидел, пришел домой, а тут такая каша… Дай, думаю, и себе деньжат сколочу… «Бабки» нехилые обещали, и почти задаром – всего за пострелять…

«Да, что-то пошло не так. Откуда взялся нарыв? Ведь жили мирно, одной семьей, одной державой… Без ссор, без драк, без жалоб жили, без взаимных упреков… Нормально жили…»