Что такое «не везет»

— Велосипед? Я тебе костюм купила, настоящий, мужской: брюки и пиджак. Темно-серый, в клеточку.

— В клеточку… — рассеянно повторил Усов.

Он не заплакал только потому, что приходилось быть мужчиной.

Поздно вечером заехал Борис.

— Ну как, катаешься?

— Катаюсь…

— Не спортивный?

— Нет, не спортивный. А как музыка?

— Музыка — это вещь!

На Борьку нельзя было сердиться, он ведь не виноват. Правда, магнитофон он себе забрал, но сказал, что потом завезет и он у них будет по очереди.

— Ну, пойдем! Я прокачусь! — сказал Борис.

И тут только до него дошло. Борька помолчал, а потом сказал:

— Да не расстраивайся! Все равно у тебя нога небось еще болит, кататься нельзя.

— Ходить нельзя, а кататься можно, — возразил Генка.

— Ладно! Я магнитофон совсем себе заберу, а тебе велосипед куплю, идет? Дай только денег поднаберу. Я ведь с первого сентября работать иду на стройку. Там платят — будь здоров!

Генка был человеком гордым, ни о чем Борису не напомнил. А во дворе еще больше завидовал тем, кто катался на велосипеде. Но если предлагали прокатиться, по-прежнему гордо отказывался.

— Ну где ж твой велосипед? — спросил раз Мишка Гаврилов, резко затормозив возле Усова. — Говорил, покупаешь…

— Сказано: будет! И не подростковый, а взрослый. Мне ведь не к спеху.

А уже зачастили дожди, похолодало. По торжественным случаям Усов надевал новый костюм. Стеснялся, правда: боялся, засмеют.

Вечером после работы заехал Борька.

— Завтра зарплата. Встретимся в городе прямо у магазина спорттоваров.

Встретились, вошли — велосипедов полно! Перебрали, наверное, с десяток и, когда продавец пригрозил, что выгонит их, остановились на одном — голубом, действительно спортивном и, конечно, взрослом. С тонкими колесами и пряжками на педалях. А никелировка, а фара… Эх, да что говорить!

Борис пошел платить в кассу, а Генка крепко держал велосипед за руль и уже не отпускал.

У магазина они расстались. Борис вскочил в автобус, а Генка пошел пешком через полгорода домой. Можно бы, конечно, сразу на велосипеде ехать, но надо его натереть до блеска, шины накачать. Нет уж, лучше все сделать дома и торжественно выехать во двор.

Дул сильный ветер, подморозило, и Усов застыл так, что пальцев не чувствовал. Дома он первым делом подкачал колеса, протер тряпкой никель и даже, держась рукой за стену, сел на велосипед. Как назло, во дворе никого.

Ноги в педали не влезали. Генка был в ботинках, а на таком велосипеде нужно кататься в спортивных тапочках. Усов обулся в кеды, потом надел пальто и шапку-ушанку.

В пальто садиться на велосипед было неудобно, полы путались. Тогда Генка снял пальто, а заодно и шапку, чтобы не болтались уши, и повел велосипед на улицу, жалкий вид будет у Мишки на его подростковом.

Во дворе пусто и темно. Мальчишка, закутанный в шубку, нос до глаз шарфом прикрыт, гулял со старушкой.

Усов сел на велосипед и чуть не свалился, потому что велосипед не хотел ехать. Все же Генка проехал полкруга по двору и только тут заметил: снег идет. Так повалил, что ничего не видно. И скользко…

Генка решил не сдаваться. Стараясь не обращать внимания на ветер и на снег, который слепил глаза, он ездил и ездил круг за кругом по двору. За ним оставались ниточки следов, и их тут же заносила метель.

Он гонял до тех пор, пока не почувствовал, что уши отмерзли и вот-вот отвалятся. Он не хотел их потерять, отпустил руль, руль накренился, и Усов оказался в ледяной луже под велосипедом.

Больше он не катался. Притащил велосипед домой, хотел уроки делать, да так был взволнован, что не мог. Сидел перед велосипедом на полу и крутил рукой мокрый вихор, улыбался.

Скоро бабушка пришла.

— Что-то у тебя лицо горит. Нет ли температуры?

Она насильно затолкала ему термометр.

…Генка заболел. Голова прямо-таки раскалывалась. Он лежал в постели, полоскал горло; бабка закапывала ему в нос капли, от которых становилось горько во рту. А рядом с кроватью стоял велосипед. Он блестел в сумерках никелированной фарой. Генка изредка открывал тяжелые веки, дотягивался рукой и трогал руль.

— Подумаешь! Постоит зиму, на будущий год накатаешься еще, — говорила бабушка.

Генка не отвечал. Он только удивлялся: как это взрослые люди не понимают самых примитивных вещей?

ГЕНКА, ФЛОРА И ФАУНА

— Чего это ты сегодня такой тихий? — спросила бабушка, входя из кухни в комнату. — Здоров?

И она приложила руку Генке ко лбу.

Генка сидел за столом и глядел вдаль. Время от времени что-то передвигал на столе и снова задумывался. Бабка очень удивилась, потому что такая сосредоточенность находила на Генку не часто. Взрослеет, наверное…

— Не приставай, я думаю, — отстранил Усов мягкую руку бабушки.

— Можно и повежливей ответить. Матери бы письмо написал, скучает по тебе ведь!..

Генка промолчал, что само по себе тоже было признаком болезни или очень большой занятости. И бабушка вышла.