Что смешного

– Благословляет всех.

– И все?

– И все,– ответила Фиона, и только сейчас она поняла, насколько мизерной и бестолковой была шутка про преподобного Твистеда.

Миссис Уи была совершенно спокойна, но, видно, решительно настроена:

– И как он наряжается в этого персонажа?

– Ну, на самом деле… от нормального костюма не особо отличается. Тяжелые черные ботинки, блестящий черный костюм с очень широкими штанинами и двубортным пиджаком, в кармане бутылка виски, белая манишка, бледный макияж и черная шляпа с плоскими полями. Понятно.

– Это, скорее, его видение,– попыталась объяснить Фиона. – Ну, знаете, такой персонаж, который все время поглядывает искоса с вожделением, да так долго, что у него на следующий день начинает болеть челюсть.

– Искусство,– сказала миссис Уи с неким подозрением.

– Пожалуй. Раньше он носил с собой Камасутру, ну, знаете, вроде как вместо Библии. Но пару лет назад он ее потерял, а новую покупать не стал.

– Ну, тогда придется представлять, что она как будто бы есть,– ответила миссис Уи. – Спасибо, моя дорогая, ты мне очень помогла.

– О, очень на это надеюсь,– ответила Фиона и повесила трубку. Теперь можно было всецело поддаться отчаянию. Миссис Уи точно пойдет на вечеринку.

47

Дортмундер ножом пытался наковырять со дна банки еще немного майонеза, но большая часть оставалась на костяшках пальцев. И тут зазвонил телефон. Облизывая пальцы, он склонился над телефоном, снял трубку и ответил:

– Мда?

– Я думаю,– твердо заявил Энди Келп,– что мне пора выкинуть свой автоответчик.

Дортмундер удивился:

– Тебе? Да ты живешь ради таких вещей. Ожидание звонков, перенаправление звонков, и все такое прочее.

– Больше нет. Анна Мари сегодня не дома,– пояснил Келп. – Какой-то ее старый друг из Канзаса решил показать ей Нью-Йорк.

– Понятно,– ответил Дортмундер. Всегда так, только те, кто не родился в Нью-Йорке, знают город по-настоящему. – Статуя Свободы?

– И Эмпайр Стэйт Билдинг,– согласился Келп. А еще Центральный вокзал. Я думаю, что они, скорее всего, еще пойдут на дневной спектакль в Радио Сити Мьюзик Холл.

– Анна Мари,– вдруг решил Дортмундер,– слишком великодушна.

– Это первое, что меня в ней привлекло. Короче говоря, я тут и так немного не в себе, ну, ты понимаешь.

– Ага.

– И тут я прихожу домой и вижу три сообщения от Эппика. Три, Джон.

– Видимо, ему нравится держать людей под давлением,– ответил Дортмундер.

– Дело не в этом. Три сообщения о том, что он хочет, чтобы я у тебя спросил, что происходит. То есть это даже не мне сообщения, Джон.

«Неужели он и правда думает,– размышлял Дортмундер,– что кто-то будет ему рассказывать, что происходит, по телефону? Ты не один такой умный, знаете ли».

– Объясни ему, Джон, что он с тобой поговорить хочет, а не со мной.

– Может как-нибудь позже. Слушай, можешь мне рассказать одну вещь?

– Конечно.

– Как ты умудрился, той ночью, когда мы были там, ты туда не попал?

– Что? Куда?

– Пожалуй,– решил Дортмундер,– нам стоит поговорить на свежем воздухе.

Но в марте свежий воздух не доставляет особой радости. В небольшом парке треугольной формы в Вест Виллидж, который назывался Абингдон-Сквер, они сидели на скамейке ближе к южной стороне, где большинство автобусов лишь сбавляли скорость, однако те, что шли по Гудзон Стрит останавливались на пару минут, не глуша рычащие двигатели, тем самым дополняли поток транспортных средств, который лился мимо парка на юг к Гудзон Стрит, потом еще южнее на Бликер Стрит, потом на север на другую часть Гудзон Стрит, а потом еще севернее на Восьмую авеню, а там, на восток к раздробленным частям Бэнк Стрит. Здесь было не так ветрено, потому что вокруг были высокие здания, только детская игровая площадка располагалась чуть южнее отсюда, так что можно сказать, что если бы Абингдон-Сквер был что-то вроде песочных часов, то эта часть была бы песком в часах. Не слишком холодно, не слишком ветрено, достаточно шумно – некоторые дети шумят побольше самых шумных автобусов – так что это было идеальным местом для тет-а-тета.

Поскольку именно Дортмундер созвал тайное собрание, он и начал первый:

– Вчера ночью ты первый ушел, на той крыше.

– Ты что, пошел по крыше?– похоже, Келп был очень удивлен.

– Мне пришлось. Хозяин квартиры вернулся.

– Я слышал всю эту возню,– согласился Келп. – Я понял, что все происходило где-то в здании, и мне показалось, что ты решил уйти, или что хозяин вернулся, но ты успел проскочить. Я и не думал, что ты пойдешь на крышу.

– Я тоже не думал,– ответил Дортмундер. – Но мне пришлось. И ты к этому моменту уже исчез.

– Ну, было там одно местечко.

– О, да, я знаю. Поэтому я перелез и обнаружил эти перекладины…

Келп был ошарашен.

– Джон, я в шоке.

– Не было выбора,– ответил Дортмундер. – Вниз по перекладинам, потом по пожарному спуску. Но что меня действительно удивило, так это насколько чисто ты сработал с этой дверью в подвале.

– С какой дверью в подвале?

– В здании Перли. Не было ведь другого выхода?

Келп был еще больше ошарашен.

– Ты что, был в здании Перли?

– А как я еще мог пройти?