Что смешного

И это отлично получалось до понедельника, до того момента, как Мэй ушла в «Сэйфуэй». Тогда и позвонил телефон, Дортмундер отложил «Дэйли Ньюз»- все равно в сегодняшних новостях он не увидел ни одного знакомого имени,– поднялся, прошел через кухню, поднял трубку и сказал:

– Мда.

– Мистер Хэмлоу хочет нас видеть. У него.

Дортмундер печальным голосом спросил:

– Мне опять нужно ехать на такси?

– Не думаю, что у тебя есть время идти пешком,– ответил Эппик и повесил трубку.

Швейцар с полным отсутствием эмоций на лице сказал:

– Второй джентльмен уже вас ждет.

– Да, я его вижу,– ответил Дортмундер. Он был не в настроении, потому что ему уже пришлось потратить столько денег, полученных от Арни Олбрайта.

А настроение Эппик, похоже, не было плохим, он просто наблюдал. Поднимаясь с кресла из кости носорога, он сказал:

– Судя по голосу, он не очень-то и в настроении.

– То есть как обычно.

– Может даже хуже, чем обычно.

Пока они поднимались в лифте, Эппик сказал:

– Посмотрим, как пойдет.

– Звучит как очень хороший план,– согласился Дортмундер.

Похоже, хорошего ожидалось мало. Мистер Хэмлоу в своем кресле ждал их на своем месте на отполированном полу в своем пентхаусе, но, когда они вышли из лифта, он не развернулся как в прошлый раз, не пригласил присесть. Он остался стоять на месте, они стояли перед ним, и, когда дверь лифта закрылась, он сказал:

– Хотел сказать вам лично. Я никого из вас не обвиняю в случившемся.

Эппик насторожился:

– Что-то произошло?

– В прошлую среду,– сказал мистер Хэмлоу,– мою дочь уволили. Она стеснялась мне рассказать, но сегодня утром пришло письмо, в котором был тот самый список наследников.

– В смысле тот, который попросил Джон,– уточнил Эппик, пытаясь уклониться от продолжения беседы.

– Да, конечно.

Мистер Хэмлоу сегодня казался еще более сморщенным, чем обычно, как будто из этого медицинского мяча вылезла набивка. Сегодня его взгляд был более беспокойный, чем взгляд ястреба, и даже красный берет сверху, который был похож на коктейльную вишенку сверху, не спасал положение.

– Я позвонил ей сразу как получил конверт,– сказал он,– она рассказала мне, что ее уволили, провожали с охраной до самых дверей и у нее практически не было времени, но она успела отправить мне конверт до того, как ее вещи проверили.

– Обыскали! Эппик был и удивлен, и возмущен одновременно.

Колено мистера Хэмлоу успевало дернуться два раза, пока он делал один кивок опечаленной головой.

– Теперь вот такая корпоративная этика на прощание,– сказал он. – Особенно, когда работник нарушает правила, что Фиона и сделала, по моей вине. Я виню в этом всем только самого себя, и больше никого.

Дортмундер, которому Фиона Хэмлоу своего рода нравилась, спросил:

– А какие правила она нарушила?

– Она выловила Ливию Нортвуд Уилер. Она не имела права разговаривать с миссис Уилер, потому что она не работала по ее делам. Человек на должности Фионы – на бывшей должности Фионы – не может разговаривать с клиентом, пока не попросят.

– Это ужасно, мистер Хэмлоу,– сказал Эппик. Он искренне расстроился.

– Это все мой эгоизм, из-за него все это произошло,– вздохнул мистер Хэмлоу. – Все, мой эгоизм. Кого вообще интересуют старые обиды, старые истории? Кто сможет исправить ситуацию столетней давности? Никто. Виноватых больше нет. Люди, которые сейчас имеют к этому отношение, что бы они не сделали, мне они никогда больно не делали. А я только учинил трудности своей внучке.

– Мы все исправим, мистер Хэмлоу,– сказал Эппик, вдруг воодушевившись. – Когда мы заполучим этот…

– Нет.

Дортмундер уже понимал, к чему все это идет, но Эппик, похоже, еще нет. Он моргнул, сделал шаг назад к двери лифта.

– Нет? Мистер Хэмлоу, вы же не…

– Да,– на этот раз мистер Хэмлоу был абсолютно уверен в том, что говорит. – Пусть шахматный набор остается там, где он есть,– сказал он. – От него и так уже многие пострадали, пусть остается под землей.

«С удовольствием поддержу»,– подумал Дортмундер.

Но Эппик не собирался сдаваться.

– Сэр, но мы же работали над…

– Я знаю, Джонни,– сказал мистер Хэмлоу,– и я это очень ценю, но работа закончена. Пришлите моему бухгалтеру финальный подсчет, с вами сразу рассчитаются.

– Ну… – неуверенно сказал Эппик. – Если вы уверены.

– Уверен, Джонни. Спасибо и до свидания.

– До свидания, сэр.

Эппик уже развернулся, чтобы нажать на кнопку лифта, но Дортмундер решил напомнить о себе:

– Эй. А как насчет меня?

– Мистер Дортмундер,– сказал мистер Хэмлоу,– я вас не нанимал. Вас нанимал Джонни.

– Даже не смотри на меня, Джон,– сказал Эппик, как будто знал, что Дортмундер как раз собирается так поступить.

– Почему нет?

– Потому что, Джон,– ответил Эппик так, как будто ему приходилось объяснять элементарные вещи,– ты ничего не сделал.

Дортмундер не верил своим ушам.

– Я ничего не сделал? Я проехал всю Новую Англию, сидя на полу. Я все мозги себе ломал, пытаясь придумать, как можно вытащить этот чертов шахматный набор. Я ездил на такси чаще, чем девушки из эскорта. Я работал мозгами.

– Разбирайтесь вдвоем,– ответил мистер Хэмлоу. – Хорошего вам дня. И сейчас он развернулся и уехал в дверь, ведущую в другой коридор.