Что смешного

После этого у него было много головных болей по поводу восстановления всего, что было утеряно и сломано во время нарушения его частной и профессиональной собственности, нужно было также добавить дополнительные методы охраны, чтобы эти ублюдки не позарились на это место еще раз.

Копы, которые пришли на место преступления, были ему незнакомы, потому что он никогда не работал в этом участке. Они были отзывчивыми и вели себя очень профессионально, хоть и слегка пренебрежительно, ровным счетом так, как вел бы он себя, если бы они поменялись ролями. Он терпеть не мог допросы, и злость его отпустила только, когда копы ушли.

Теперь только оставалось скрыть следы этой катастрофы до прибытия двух клиентов. Для частного детектива быть ограбленным – это верх непрофессионализма, так карьера и заканчивается. Он быстро смотался с центр в магазин электроники и купил там новый телефон с автоответчиком, на который записал сообщение еще более скрипучим голосом, чем обычно:

«Привет. Вы позвонили Джонни Эппику. Все выходные чувствую себя плохо, надеюсь, это не грипп, поэтому сегодня меня на месте нет. Оставьте мне сообщение, надеюсь, завтра к утру уже буду здесь в полном здравии.

Оставшуюся часть необходимого инвентаря для офиса он купит на острове, чтобы не платить налог Нью-Йорка. Нет смысла торчать в разграбленном офисе целый день.

Когда он ехал по Лонг Айленд Экспрессуэй, до него, наконец-то, дошло, как будто в голове засветилась неоновая вывеска: Дортмундер.

Конечно. Поначалу из-за шока, ему это не пришло сразу в голову, он не собрал весь пазл воедино, тем не менее, если подумать, кто еще это может быть? Дортмундер. Он должен был получить хоть что-то после провала с шахматным набором. А он еще ныл о таких мелочах, как растраты на такси, что даже заставило поверить в его человечность.

Этот сукин сын две недели, с понедельника до понедельника, выжидал подходящий момент, времени, в принципе, достаточно, но Эппик все прекрасно понял.

Но было еще больше. Все остальное было просто туманом, вершиной айсберга. Его беспокоила только одна украденная вещь – компьютер. Этот маленький ящик с провокационными фото Джона Дортмундера теперь пропал.

Да, и когда на следующий день он пришел в офис – мысль, которая тоже не пришла ему в голову сразу – он начал искать эти самые фотографии в распечатанном виде, и, конечно же, они тоже исчезли.

«Мне больше не за что прижать Джона Дортмундера к стенке»,– подумал Эппик. Дортмундеру нужно было слезть с крючка. А зачем? Потому что он что-то задумал. А что?

Эппик нахмурился и с таким выражением лица ехал на восток до самого дома.

32

– Они больше никогда не вернуться!

– Несса,– спокойно сказал Брэйди, пока они обедали размороженными рыбными палочками, размороженной картошкой фри и баночным пивом,– конечно, они вернуться. Они проделали весь этот путь сюда, чтобы убедиться, что все в порядке.

– Тогда, когда они уехали,– воинственно скрестила пальцы Несса над своими рыбными палочками в столовой, которая была предназначена для гораздо большего количества гостей,– они должны были понять, что все совсем не так, и поэтому они не вернуться!

– Несса, не нужно кричать, я тут, перед тобой.

– Но ты ведь меня не слышишь,– возмутилась она. – Эти придурки больше не придут.

Он удивился, почти обиделся:

– Что значит «придурки»? Они очень серьезные люди.

– Хах.

– Они обсуждали, где можно спрятать очень ценный шахматный набор,– напомнил ей Брэйди. – И они собирались спрятать его здесь. Они даже присмотрели этот стол в гостиной.

– Они его хотели тут спрятать?

– Да.

– То есть как? Поставить на стол на видное место?

– Я тебе уже рассказывал, Несса, там было что-то про письмо. Ну помнишь, про Эдгара Алана По.

– Мы читали только стихотворение «Ворон»,– надулась она. – И это было очень скучно.

– Ну вот, у него были еще и другие произведения,– сказал Брэйди,– и в одном из них говорилось, что, если хочешь что-то спрятать, поставь это на самое видное место.

– Поставь на самое видное место,– повторила Несса,– где я не буду ожидать, и угадай, что будет потом.

– В общем, Эдгар Аллан По – это то, что они собираются делать,– подытожил Брэйди,– и они точно вернуться.

– Брэйди,– сказала она, с полным ртом, набитым рыбными палочками, и драматичным жестом махнула в сторону окна,– снег ведь идет.

– Я знаю.

– Опять.

– Я знаю.

– Мы в горах в Новой Англии в декабре. Брэйди, по телевизору только и говорят, что о наносах. А ты вообще знаешь, что такое наносы?

– Слушай, Несса….

– Ты хочешь просидеть здесь до весны? Здесь?

А ведь Брэйди был бы не прочь остаться здесь вообще навсегда. На данный момент этот дом был в его полном распоряжении, никаких обязательств, и рядом с ним прекрасная девушка, которая всегда согласна пойти с ним в постель – хотя, что-то в последнее время это случалось не так часто, как хотелось бы, к несчастью – а тут еще в конце радуги появился образ очень ценного шахматного набора. Так в чем тогда может быть проблема?