Чёрный, как тайна, синий, как смерть

Ленуар нагнулся и заглянул дяде через плечо. В книжке было написано мелким, но очень аккуратным почерком «Casimir Otto». А рядом – дополнительное замечание: «Сумасшедший старик. Гнать взашей».

– Дядя, может, это покажется тебе безумием, но выходит, что Casimir Otto – это и есть… У вас в банке не найдётся последнего «Справочника жителей Парижа и его окрестностей»?

– Габриэль, погоди, не спеши… Справочник вон там, на полке справа. Но сначала объясни мне, при чём тут этот Казимир Отто?

– У меня осталось меньше двух суток, дядя! Надо спешить. Возможно, Казимир Отто – это и есть главная статья расходов Клуба кобальта…

Ленуар просмотрел список всех Отто, проживавших в Париже и в его окрестностях, но среди них не значилось ни одного Казимира…

Глава 41 Шелест листьев и листов

Работа сегодня не задалась с самого утра. В комнате было ужасно душно, а главный редактор, господин Альберт Готье, требовал новый материал. Но не описывать же, как на неё вчера напал художник-кубист, а после этого ещё и Барди? Или описывать?.. «Насколько опасно для жизни современное искусство?», «Творцы будущего – убийцы настоящего?..» В голове Николь пронеслись сразу несколько заголовков, которые бы удачно смотрелись на первой полосе Le Petit Parisien… Если бы не мысли о Габриэле, Николь бы точно поддалась искушению и написала прекрасную, острую статью на злобу дня. Но она обещала ему не писать больше о деле… Вот так и заканчиваются перспективные карьеры женщин-журналисток.

Николь снова вспомнила о том, как мужественно Габриэль бросился вчера её защищать. Глаза опустились на перебинтованную руку. Ах, теперь они оба будут хранить воспоминания друг о друге всю жизнь: и у того, и у другого останутся на руках шрамы… Как это романтично и как это в духе времени! Девушка мечтательно зажмурилась, пытаясь представить, как они с Габриэлем начинают новое расследование, как она героически добывает для него ключевую информацию, рискуя жизнью и даже честью, как он снова и снова, как ангел-хранитель, спасает ей жизнь… Николь улыбнулась, открыла глаза и не сразу поняла, что ангел-хранитель из её грез стоит перед ней во плоти. Пожалуй, для существа небесного у Габриэля был слишком помятый и мрачный вид. Ленуар… Нет, с такой фамилией на небеса путь точно закрыт.

– Габриэль, как я рада, что ты…

– Добрый день, мадемуазель Деспрэ, я тоже рад застать вас в прекрасной форме.

– Что ты сказал? Ты вчера меня спас… Я…

– Гм… Вчера вам оказал неоценимую помощь Энрико Барди, за что я ему бесконечно благодарен…

– Да, он настоящий…

Но Габриэль не дал ей договорить.

– Он беспринципный раздолбай будущего! Вот он кто! А теперь давайте перейдём к делу, у меня мало времени.

Пока Николь с удивлением смотрела на своего сыщика, тот сухо изложил официальную причину своего внезапного появления в редакции газеты, и они вместе прошли в архив.

– Как, ты сказал, зовут этого доктора?.. – Девушке хотелось ещё поговорить с сыщиком. С каждым вопросом она словно закидывала удочку, надеясь уловить чувствительные нотки в голосе полицейского, но Габриэль отвечал односложно и только о фактах, и крючок Николь всплывал пустым и одиноким.

– Казимир Отто.

– А почему ты решил, что это он? – спросила девушка.

– Мне доставили анализы крови Софии фон Шён из Института Пастера. Их русский профессор…

– Илья Мечников?

– Ты его знаешь?.. – удивился Габриэль. С тех пор как он появился в редакции, это было его первое искреннее проявление чувств.

– Илью Ильича Мечникова в Париже знают все русские. Он не просто работает в Институте Пастера, он там заведует одним из пяти департаментов, а ещё активно развивает здесь Русскую школу.

– Вот как?.. Он дал очень любопытное заключение об анализах крови Софии. С его слов, после фильтрации образца в фильтре остались молекулы, которые по своему строению и реакциям напоминают цепочки молекул вируса.

– Ты хочешь сказать, что София умерла от вирусной инфекции? – спросила Николь. Нахлынувшие на неё с утра мечтательность и романтичность словно рукой сняло. Носик девушки снова учуял интересный материал для газеты…

– Мы знаем, что у Софии был туберкулёз, но вскрытия не проводилось, и у девушки были посиневшие ногти на пальцах.

– И что это значит?

– Твой русский профессор объясняет это тем, что у некоторых больных с сердечной недостаточностью под влиянием вирусной инфекции может случиться цианоз, то есть посинение кожи и слизистых.

– Я всё равно ничего не понимаю. – Николь достала подшивки главных парижских газет за сентябрь и октябрь 1911 года и бухнула их одну за другой на письменный стол перед Габриэлем.

– Я полицейский, а не врач, поэтому мне сложно объяснить тебе всё подробно, но профессор пишет, что это связано с кислородным голоданием, а значит, вирус атаковал в первую очередь лёгкие.

– То есть София фон Шён умерла от воспаления лёгких? От пневмонии?..

– Вполне возможно.

– А при чём здесь Казимир Отто?