Чёрный, как тайна, синий, как смерть

– У Барди всегда был хороший вкус… Как и у Ленуара, да?

Пока Николь извивалась, художник достал из-за спины свой нож и показал его девушке. Затем он ловко подбросил его к потолку. Нож перевернулся и полетел остриём вниз. Николь вскрикнула, но Саламанка поймал нож на лету за рукоятку и прошипел:

– Мой отец был резчиком по мебели… Я с детства имею дело с острыми предметами… Наверное, поэтому в результате я и стал художником-кубистом, – усмехнулся Саламанка и начал вырезать на балясине кровати, совсем рядом с локтем Николь, маленькую раковину. – Я люблю расчленять свою модель на несколько разных кусочков, а потом соединять их в произвольном порядке…

Услышав это, Николь снова забилась на кровати и закричала. Саламанка коснулся её запястья лезвием ножа.

– Тсс! Тихо! Не двигайся, иначе я ведь могу и тебя порезать, сеньорита…

Девушка замерла и с ненавистью посмотрела на своего инквизитора.

– Что вы от меня хотите с твоим сыщиком, а? – резко спросил Саламанка. – Я ему уже отдал деньги! Что ему ещё от меня нужно?

– Какие деньги?.. – искренне пролепетала Николь.

– Те, которые он выиграл у меня в бридж!

– Вы играли с ним в бридж?!

– Да, я провел с ним предыдущую ночь, а ты сегодняшнюю. И сейчас ты заявляешься ко мне в студию, прикидываясь какой-то натурщицей! Это Ленуар придумал? Говори! Что он под меня копает?!

– Я не знаю!.. Вы ведь все входите в Клуб кобальта…

Саламанка замахнулся на Николь ножом и заревел:

– Если ты сейчас же не расскажешь мне, кто ты и что тут пришла вынюхивать, я нарисую такую же ракушку на твоём лице!

Николь зажмурилась и застонала:

– Я ничего не знаю!..

В этот момент из входной двери вылетело стекло. В дыре показалась рука в перчатке, а в следующую минуту в мастерскую ворвалась фигура в чёрном костюме.

– Габриэль! – выдохнула Николь.

– Значит, всё-таки «Габриэль»? Сейчас ты у меня…

Саламанка снова замахнулся на Николь, но Ленуар бросился на него и выбил оружие из рук. Саламанка упал на колени. Нож отлетел и чиркнул Николь по руке. Совсем чуть-чуть. Самую малость. Однако остро наточенное лезвие обожгло кожу, оставляя за собой кровавый след. Николь охнула и вытаращила глаза на разворачивающуюся на её глазах сцену.

Испанец оттолкнул от себя Ленуара, схватил с прикроватного столика стакан и швырнул его в голову сыщика. Тот инстинктивно пригнулся. Стакан пролетел над его головой, ударился о мольберт и со звоном разлетелся на осколки…

В дверном проеме выросла высокая фигура Энрико Барди.

– Рубен, что это у тебя весь пол в стек…

Когда мимо его головы пролетел и шмякнулся о стенку второй стакан, Барди растерянно начал повторять обратную траекторию полёта стакана, переводя взгляд с мольберта на кровать… На ней, привязанная за руки, лежала Николь. Она была в чёрном парике. Парик съехал в сторону, а левое запястье девушки было залито кровью. На полу рядом с кроватью лежал Рубен, а над ним возвышалась тёмная фигура, которой при более внимательном рассмотрении оказался тот самый полицейский из парижской префектуры… Ленуар!

– Барди, уведите отсюда девушку! – донеслось до ушей итальянца. – Сейчас же!

Итальянец ещё больше раскрыл свои и без того большие глаза и, кивнув, сделал пару неуверенных шагов в сторону Николь.

– Барди, не оставляй меня с ним одного! – прохрипел Рубен.

– Саламанка чуть не убил натурщицу, которую, насколько мне известно, пригласили сюда именно вы, Барди. Так что развязывайте ей руки, да побыстрее! Считайте, что это приказ!

Николь в ошеломлении смотрела на Ленуара. Казалось, ей стало страшно, но по её взгляду трудно было определить, кого она в этот момент боялась больше: Саламанку, Барди или Ленуара.

Наконец, выйдя из ступора, итальянец бросился освобождать Николь. Сыщик схватил упавший к его ногам шнур и начал связывать Саламанке руки.

Барди помог Николь собрать вещи и, поколебавшись пару секунд, увёл её из мастерской.

Оставшись с Саламанкой наедине, Ленуар поднял художника на ноги и усадил его на кровать.

– Грязная полицейская ищейка… – прошипел испанец. В ответ сыщик размахнулся и, совершенно забыв о традициях милых его сердцу восточных единоборств, банально ударил Саламанку в нос. Нос хрустнул, испанец взревел.

– Это тебе за Николь! – разжав кулаки, бросил Ленуар.

– Дьявол! Что тебе от меня нужно, лягушатник? – откашливаясь, с трудом выговорил тот.

– Лягушатник? Это ты точно заметил! Люблю есть лягушек! Тебя ведь именно так называли твои бывшие дружки? – сыщик постепенно начал остывать и сел рядом с кроватью на стул. – Мне сегодня из архива полиции принесли очень интересную записку, Саламанка. Или, вернее, Рубен Альварес Саламанка, по кличке «Лягушка». Зря я думал, что София называла тебя Медведем. Она права, какой из тебя Медведь?.. Так, попрыгунчик-форточник…

– Пёс ты паршивый! Это уже давно осталось в прошлом…

– Дочь ювелира ты убил?

– Нет, мне в ту ночь даже в форточку не пришлось лезть… Она договорилась обо всём заранее с нашим главным… Сама открыла дверь… Я уже за это отсидел!

Ленуар поднялся, взял с пола нож и приставил его к горлу связанного Саламанки.