Чёрный, как тайна, синий, как смерть

Ленуар подошёл к своему велосипеду «Ласточка» и поехал напиваться в кабак. В конце концов, сегодня он снова победил свою боязнь высоты, а это стоило отметить.

Глава 38 Под гнётом фактов и идей

24 мая 1912 г., пятница

– Ленуар, как я рад вас видеть! – Тоненькие усики Каби разъехались в непривычную для секретаря улыбку. Это всегда было плохим предзнаменованием. Похоже, Ленуара ожидала выволочка от начальства. – Проходите! Ах, да, и посыльный сегодня утром доставил на ваше имя конверт из Института Пастера.

Голова трещала неимоверно… Сыщик провёл пальцами по своим густым бровям, чтобы как можно незаметнее потереть виски. Затем взял конверт и без стука открыл дверь в кабинет Пизона.

– А! Пожаловал, наконец!.. Уже восемь тридцать, Ленуар! – встретило его басом начальство.

– Шеф, я пришёл получить последние результаты анализов по делу… – Ленуар невольно начал хвататься за первую попавшуюся соломинку и с серьёзным видом показал на только что полученный конверт.

– Не заговаривай мне зубы, Габриэль! Ты что же это, решил теперь самостоятельно разбираться со всеми подозреваемыми? Я такого права тебе не давал!

Последние сомнения в том, что разговор сейчас зайдет о вчерашней беседе с Саламанкой, развеялись…

– Ты зачем ему нос сломал?! – Пизон, как всегда в моменты особенного душевного смятения, встал из-за стола и начал протирать шкаф чистой тряпочкой. – Твоё дело – арестовывать преступников, а не калечить!

Ленуар сел на стул.

– Он чуть на моих глазах не покалечил девушку. Если бы я не сломал ему нос, он мог бы сломать ей жизнь…

Вспоминая о вчерашнем вечере, Ленуар с облегчением поздравил себя с тем, что в последний момент сдержался и не проткнул глаз этой испанской лягушке. Вместо этого они ещё несколько минут поболтали, а затем Ленуар отвёл его к квартальному полицейскому, чтобы тот проводил гения кубизма в «скрипку». Пусть хотя бы сутки подумает о своей жизни за решёткой арестантской в полицейском участке. Заодно и успокоится…

Пизон повернулся к Ленуару и засунул свою тряпочку в левый карман.

– То же мне спаситель попавших в беду барышень… Ладно, прошлого не воротишь… Но ты всё-таки просчитался…

– Случилось ещё что-то непредвиденное?

– Не знаю, Габриэль. Говори прямо, что там ты ещё натворил?

Ленуар искренне развел руками в стороны.

– Молчать будешь? Ладно… Только знай, что с сегодняшнего дня ты уже отчитываешься не передо мной, а перед самим Лепином. Он приказал вести тебя к нему, как только ты появишься на работе, – по-деловому сказал Пизон.

Это действительно было неслыханно. Главный префект парижской полиции Луи Лепин контролировал всех своих агентов, но предпочитал общаться с ними через их начальников. И несмотря на то что когда-то именно он провёл собеседование с Габриэлем Ленуаром и взял его на работу в полицию, несмотря на то что они вместе участвовали в арестах нескольких преступных банд, Лепин очень редко вызывал к себе агента Безопасности лично.

– Что ж… Тогда не будем заставлять префекта ждать… – сказал сыщик и направился к выходу.

– Габриэль, следи там за своим языком! Ты знаешь, что с Лепином шутки плохи! – крикнул ему вдогонку Пизон.

Это только казалось, что Луи Лепин был всего лишь префектом полиции. Ему подчинялась городская полиция, республиканская гвардия, а свои секретные бригады Безопасности он сам называл невидимыми руками порядка. Лепину было известно слишком много парижских тайн, поэтому в городе не было ни одного человека, который бы не боялся вездесущих глаз серого кардинала Франции. Конечно, префект мог разогнать демонстрацию анархистов или устроить облаву на преступную организацию. Однако его особых, тайных методов боялись гораздо больше. А некоторые только на них и рассчитывали. Кто как не Лепин знал, как избавить благородную даму от докучливого дворецкого, который совсем недавно по чистой случайности стал её любовником?.. Или как повлиять на общественное мнение и отправить ряд нужных статей в самые крупные столичные газеты?.. У него было много разных средств, о существовании которых многие догадывались, и это пугало парижский бомонд в Лепине больше всего.

Полицейские чины уважали своего начальника и, как и положено, презирали судейских, адвокатов и комиссаров полиции, стоявших на противоположном берегу французского правопорядка. Да и было за что. Комиссары полиции, в отличие от муниципальных, занимались исключительно бумажной волокитой и допросами, не подвергавшими их жизнь ни малейшей опасности. Если не считать опасность задохнуться в душном кабинете… Но даже они, несмотря на то что напрямую не подчинялись Луи Лепину, всё равно его побаивались.